ИванычЪ - К чему приводит ИДЕАЛИЗМ или любовь к стране ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

Бубню, значит потихоньку себе под нос. А т. к. стою то к обществу, так сказать, спиной, практически, то реакции этого самого общества я и не вижу.

Нарисовал. Отошёл.

Полковник резюмирует:

— Хорошо. Восемьдесят семь процентов вскрыли. Молодцы, — и к ротному:- Продолжаёте.

Ротный подобрался и выдал:

— За время, отведенное на выполнение задачи, вверенное мне подразделение, вскрыло восемьдесят семь процентов радиостанций, работающих в указанной полосе частот, что позволяет считать поставленную задачу выполненной.

И всё. Проходит минута. Полковник смотрит на ротного с нескрываемым интересом и ждёт. Вторая минута. Тихо.

— Командир, мы ждём, — полковник уже несколько раздражённо обращается к ротному.

Того заколдобило. Молчит.

НШ, Вовка наш вступает:

— Товарищ полковник, разрешите?

— Нет.

Ротный молчит, как Зоя Космодемьянская. Он бы и рад чего сказать, а чего не знает.

Вовка опять лезет на амбразуру:

— Товарищ полковник, старший лейтенант Арахискин командует ротой всего месяц, до него ротой командовал я, разрешите….

— Капитан, я вас удалю из аппаратной. Помолчите.

— Есть! Вовка надувается.

Комбат вообще стоит красный как помидор перезревший, того и гляди лопнет.

И тут мой знакомый "дед из Внешторга" говорит, т. е. обращается к полковнику. Вернее не говорит, а что-то шепчет на ухо.

Полковник скосил глаза на подполковника и выдал:

— Ну что ж. Ротный убит, командиры взводов … один убит, второй тяжело ранен.

И уже ко мне…, и ласково так — прямо папа родной.

— Ты кто, сынок, по должности то?

Начальник аппаратной Р — …., пункт дистанционного управления станциями помех роты. Младший сержант такой то.

— Ну ладно. Докладывай.

Ну, я и доложил. А чего там было докладывать то. Десять фраз, которые мы со взводным ротному написали уже. Только добавлял от себя типы станций, с поправками, исходя из дополнительных данных, которые после подсказок выплыли.

Потом полковник "оживил" взводных и выслушал их. По вопросам организации постановки помех и управления ими в процессе подавления станций супостата. Ну, там всё было отменно. Мужики нашу бурсу заканчивали, да и толковые ребята были, заслушаешься.

Потом роточка отработала по пяти станциям. Была дана команда второму взводу включить высокое, а мы через свою электронно-механическую чудо технику этими станциями управляли. Хорошо получилось. Забили диапазон.

Вообщем задачу выполнили. Оценка роте "отлично". Всем полковник пожал руки, кроме ротного.

Меня приказал отметить особо. Я обрадовался…, думал в отпуск поеду. Ага! Поехал! Но в другую сторону. Нет, благодарность от заместителя начальника Главного управления мне объявили, конечно. Но. Припомнил мне комбат всякие мои шалости, да и ротный руку приложил, конечно…, не поехал я в отпуск.

И хотя Вовка бился именно за это поощрение, но комбат был непреклонен. Ну не нравился я ему… ещё со времен мандатной комиссии, не нравился. А может, и другие резоны были у командиров, кто их знает?

Не судьба. А всё язык мой. Недаром говорят, что он главный враг человека, а тем более военнослужащего.

Шло время себе потихоньку, шло неторопливо. Прошёл третий период, начался четвёртый. Отпуска мне не объявили, по результатам третьего периода и не светило в дальнейшем. Два

основных фактора сыграли роль — командир роты и комбат. Ротный крепко запомнил историю на проверке, а комбат…. Не знаю, я и разговаривал то с ним за время службы считанные разы. Но любая встреча на узкой, так сказать, дорожке неизменно заканчивалась какой либо приятственностью. Выговор там или замечание. До губы, правда, дело не доходило, но старался я на глаза ему не попадаться. Даже в наряд на КПП не ходил. Старался в роте отсидеться. Ротный — зло тоже не радостное, но неизбежное и с ним приходилось мириться.

Служба, когда перспективы понятны, превращается в череду скучных и однообразных, в большинстве своём, дней. Одна отрада, что каждый прожитый день приближал нас к вожделенному дембелю.

Прелести четвёртого периода, да ещё командирского, это нечто. Да ещё замполит ротный приматерел, стал цепляться по любому поводу. То ему жемчуг мелкий, то щи пусты. Понятное дело, что постоянно были виноваты сержанты. Человек вообще не понимал, чего он хочет добиться (к взводным он лезть побаивался, к старшине вообще близко не подходил, вот и отыгрывался на старослужащих). Понимать это, кстати, перестали все. Рота медленно разваливалась. Т. е. отличными то стали, но инерция уже заканчивалась. Хвалили уже не за дело, а скажем за конспекты по политподготовке или за чистоту подворотничка. Дело то, безусловно, нужное (это я о чистоте…), но ведь тот, кто постоянно думал о том, как угодить ротному с замполитом, тому уже не хватало времени делать дело. А хвалили именно и только за это.