Владимир Першанин - Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

На сержанта Ходырева они не обращали ни малейшего внимания, будто он пустое место. А между тем он единственный из всех троих активно воевал, за что снова получил сержантское звание и стал помощником командира взвода. Оказывается, проходимцы ценятся гораздо выше.

Борис медленно шел вдоль улицы, злой и взъерошенный. Сомов, осужденный на два месяца штрафной роты, пришел недели полторы назад. Служил связистом, сбежал с поля боя и едва не угодил под расстрел. Потерянный и заискивающий, он стоял тогда перед Ходыревым и послушно кивал, слушая инструктаж.

– Так точно, товарищ сержант… не подведу… слушаюсь.

Старшина Глухов признал в новичке земляка и взял к себе каптером. Великая должность. В каптерке хранится ротное имущество, часть продуктов, трофеи, личные вещи бойцов. Считай, заведующий складом – сыт, пьян и нос в табаке. За считаные дни Аркаша Сомов преобразился, потухшие глаза приобрели живой блеск, ноги в крепких сапогах ступали уверенно. Он покрикивал на рядовых и перестал есть щи из селедки. Видать, хватало чего получше. Почему везет таким никчемным людям, а сержант Ходырев, воевавший и не прятавшийся за чужие спины, должен слоняться, как неприкаянный?

Борис со злостью вспомнил червонцы, которые доставал без счета старшина. У Ходырева имелось всего двести рублей, на которые ничего не купишь, разве что стакан семечек. С такими невеселыми мыслями Борис уткнулся в обрыв. Село здесь кончалось, внизу расстилалась лесная пойма, виднелись озера, а километрах в двух – голубая лента Волги. Ветер срывал с одинокого тополя желтые листья, они кружились, падали на бревна, сложенные за плетнем. Борис закурил и стал уныло рассуждать, что сам он такой же одинокий, как этот тополь, и дни летят, как сухие листья.

После выхода из окружения Борис сделал попытку уйти из штрафной роты. Он был реабилитирован, получил прежнее сержантское звание и рассчитывал попасть в саперную или инженерную часть. Имел разговор с зампотехом автомобильной роты, тот нуждался в специалисте по электричеству, но попытку решительно пресек капитан Елхов.

– Борька, ты ведь завтра командиром взвода будешь. А у нас взводы, как роты. Какое к черту электричество, я представление на «Отвагу» послал.

Пришлось подчиниться. И с лейтенантом Маневичем сдружился, стал его помощником. Старшина Глухов, по своей хамовитости, сегодня Бориса за человека не посчитал, а во взводе Ходырева уважают. Даже проштрафившиеся офицеры спрашивают совета. А может, притворяются? Борис щелчком подбросил окурок и стал следить, как он падает с высокого обрыва.

– Ей, солдат, есть хочешь? – оторвал его от важного занятия чей-то голос.

За плетнем стоял парень в телогрейке. Порыв ветра закрутил окурок, он ударился о стенку обрыва, заискрил. Ходырев с минуту раздумывал, затем ответил:

– Нет. Мне возвращаться пора.

– Рыба жареная, домашнее винцо… пойдем.

Пришлось согласиться. К чему выламываться, если человек от души приглашает.

В Астраханской области умеют готовить рыбу, здесь она составляет главный продукт питания. В глубокой сковороде лежали целиком караси и лини, тушенные вместе с зеленью, луком и помидорами. Новый знакомый по имени Никита разлил по стаканам яблочное вино. Из-за отсутствия сахара оно оказалось кислым, как уксус. Борис с трудом одолел стакан и набросился на рыбу. Съел линя, за ним карася, поискал хлеб, чтобы макнуть в соус, но хлеба на столе не оказалось.

– Закусывай капустой, – посоветовал Никита, снова наливая кислятину. – Хлеба по двести граммов на карточки получаем, да и то не каждый день.

Капуста надоела в роте, а рыба понравилась. За стол присела мать Никиты, стала расспрашивать о службе. Насчет штрафной роты в селе ходили всякие разговоры, Борис, не спеша, объяснял, что это обычное воинское подразделение, сейчас идет формировка, но вскоре предстоят бои.

Пришла сестра Никиты, Катя, небольшого роста, с хорошеньким подкрашенным лицом. Села напротив, отломила кусочек рыбы, а Ходырев, желая произвести впечатление, рассказал о штурме высоты, боях и успешном выходе из окружения. Врать Борис не умел, хотя немного приукрашивал свои подвиги. Показал трофейные часы, сообщил, что его назначили помкомвзода и представили к медали. Рассказ вызвал неожиданную реакцию. Мать Никиты пустила слезу, жалела Ходырева и назвала его несмышленым дитем. Но если хозяйка говорила от души, то Катя язвительно усмехнулась:

– Вы такой герой, аж сидеть рядом неудобно. А чего же вас патрульные дезертиром называли?