Владимир Першанин - Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

– Быстрее!

Но в расчете тяжелого «машингевера» было три человека, и замену убитому пулеметчику нашли быстро. Очередь пробила истонченную стену и ударила в поясницу адъютанта Логунова, который бежал последним. Восемнадцатилетнему лейтенанту казалось, что он продолжает бежать. Он пока не чувствовал боли в перебитом позвоночнике и загребал руками, стараясь ускорить бег, хотя на самом деле неподвижно лежал на месте, только быстро двигались руки.

Его втащили в дальнюю комнату барака, прибежала Зоя Кузнецова. Когда сняли многочисленные зимние одежки, поняли, что парню уже не помочь. Пуля, сломав позвоночник, прошла через нижнюю часть живота, проделав отверстие с пятак. Из раны текло что-то бурое и густое. Зоя поспешно накрыла выходное отверстие салфеткой, нашли запасную нательную рубаху и перетянули живот.

– Минут десять протянет, не больше, – сказала Зоя.

Логунов нервно закурил папиросу, пустив пачку по кругу.

– Один сын у родителей. Майор из штаба дивизии попросил к себе адъютантом взять, а парень упирался, из взвода не хотел уходить. Взводные, сами знаете, считаные дни живут. Отец думал, что возле комбата уцелеет, а у него, вон, агония уже началась.

Молодой боец возил тряпкой, вытирая огромную бурую лужу. Стоял запах разорванных внутренностей, люди невольно отворачивались.

– Пусти, возякаешься тут.

Зоя выдернула тряпку, быстро промокнула пятно, затем Якобчук сунул ей мешок из-под муки, и она затерла пол начисто.

– Теперь выносите. Все, умер он.

– Землю не продолбишь, – сказал старшина. – На метр промерзла.

– Воронку от снаряда расширим и всех сразу похороним.

– Нет свежих воронок.

– Будут, – со злостью ответил Логунов. – За нас еще не в полную силу взялись.

Крупнокалиберный пулемет прекратил стрельбу, амбразуру закрыли броневой заслонкой. Все же Андрей вложил пару пуль точно, и пулемет замолчал. Максим Быков тоже прекратил свою дуэль с МГ-42 и, тяжело дыша, жадно курил самокрутку.

С высоты, за развалинами сборного воинского пункта, который называли «Студенческими казармами», ударила батарея 150-миллиметровых тяжелых гаубиц. Немцы целились в развалины железнодорожного барака, который другие калибры не брали.

Комбат Логунов, ротный Палеха и часть бойцов спустились в подвал. Иван Шабанов с пулеметчиками остался в траншее на случай внезапной атаки. Два пристрелочных снаряда рванули с перелетом, третий фугас весом сорок с лишним килограммов обрушил угол барака.

Еще два снаряда ударили в развалины. Но груды кирпичей, потолочные перекрытия, взлетев фонтами вверх, не дали пробить бетонный пол первого этажа. Подвал дважды встряхнуло, развалился один из кирпичных простенков, удерживающих пол. Из-под обломков кирпичей вытащили контуженого бойца с окровавленным лицом. Орлов, бледный, с погасшей цигаркой во рту, стиснул портупею и застыл, как столб.

– Сядь, – посоветовал ему Логунов, но старший лейтенант его, кажется, не услышал.

Палеха, вздыхая, перебирал документы, рассматривал фотографии близких, словно прощался с ними. Ахнули еще с пяток снарядов, и все стихло.

– Пожалуйте наверх, и лучше поторопиться, – отбросил недокуренную папиросу комбат Логунов. – Надо думать, господа фрицы нас похоронили и теперь сразу поведут наступление. Автомат бы мне.

– Могу трофейный МП-40 предложить, – вежливо отозвался старшина, – но к нему всего пара магазинов. Возьмите лучше, Григорий Матвеевич, нашу славную трехлинейку.

– Давай винтовку, – согласился комбат. – Это дело вернее. И гранат пару – тройку. Лучше «лимонок».

Потери в результате артиллерийского обстрела оказались не такие большие, как ожидал Логунов. Но когда остатки роты вылезли наверх и заняли свои места, на них обрушился огонь нескольких минометов, а затем заработали «машингеверы», в том числе один крупнокалиберный. Бойцов просто вжимали в землю разрывами мин и пулеметными трассами.

И в это же время, как предсказывал комбат Логунов, началась немецкая атака. Они не наступали кричащей толпой, как это было часто принято в Красной армии, словно людей специально подставляли под пули и мины.

Небольшие группы снова делали быстрые перебежки. Немцы подготовились к штурму основательно. Вели огонь пулеметы из трехэтажного дома-крепости. Вместе с наступающими группами двигались вперед пулеметные расчеты, рассеивая очереди на ходу или с коротких остановок.

Василий Палеха старался держаться поближе к комбату, чтобы прийти в нужную минуту на помощь, но Логунов отмахнулся: