Владимир Першанин - Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Уходила в сторону Волги группа красноармейцев, человек двенадцать. Все в изодранных гимнастерках, некоторые тащили под мышкой шинели.

– Там кто-нибудь остался? – спросил я, показывая рукой в ту сторону, откуда могли появиться немцы.

Мне не ответили, шли молча. Когда я повторил вопрос, красноармеец в хвосте цепочки ответил, что вряд ли.

– Послушай, что творится, – сказал он. – Минометы на холме поставили и бьют почем зря.

Ничего особенного не творилось. Стрельба, конечно, шла, но не слишком сильная. Я отметил, что бойцы несли пустые подсумки, даже пулеметчики с «максимом» на плечах тащили лишь порожние коробки. Израсходовали патроны или выбросили? Скорее всего, израсходовали. Я спустился в овраг и осторожно двинулся в сторону холмов, откуда, по словам красноармейца, вели огонь минометы. Улица, вдоль которой я шел, представляла из себя вереницу домов без крыш, с распахнутыми дверьми. Мертвое человеческое жилье, закрытые ставни, даже собаки не лаяли.

– Эй, есть кто-нибудь?

Держа наготове автомат, подошел к брошенным окопам. Все говорило о том, что здесь упорно оборонялись. Под сапогами хрустели стреляные гильзы, лежали погибшие красноармейцы. Их собирались похоронить, но могилу не успели выкопать. Из земли торчала обычная хозяйственная лопата, наверное, подобранная в одном из дворов. Затем показались немцы. В касках, с винтовками, они шли осторожно. Пулеметчик выпустил одну, вторую очередь. Стены трещали от попадания пуль. Вражеские солдаты вопреки уставу прижимались друг к другу. Размашисто бежать, как я видел раньше, никто уже не рисковал. Зато стреляли по всем подозрительным местам, бросали во дворы и окна гранаты.

Стоял большой шум. Они предупреждали красноармейцев о своем появлении. Ввязываться в бой немцам не слишком хотелось, лучше согнать нас к Волге, а там уничтожить артиллерией и авиацией. Конечно, стрельба действовала на нервы. Два десятка солдат создавали шум на целую роту, гранат и патронов не жалели. Плетни разламывало взрывами, вылетали стекла и ставни. Из крыш сыпалась труха, кое-где от зажигательных пуль вспыхивала камышовая кровля. Этот шумный ход позволил мне потихоньку отступить, а затем и убежать. Вернувшись, доложил обстановку Шмакову. Младший лейтенант хищно усмехнулся.

– Значит, скоро здесь будут? Встретим.

– Разведка куда-то подевалась, – напомнил я. – Как сквозь землю провалилась.

Но младший лейтенант настроен был воевать, а не подсчитывать потери.

– Бегом во взвод и готовь людей. Кстати, со второй ротой связь наладили. Так что фланг у нас защищен.

Неудачливой второй ротой командовал мой старый знакомый лейтенант Суслин. На него можно было надеяться, и это укрепляло решимость.

Позиции нашего взвода казались удачными. Окопы располагались на гребне, с которого просматривался большой кусок оврага, нас маскировали деревья и кусты. Вскоре показалась немецкая разведка, ее обстреляли. Фрицы исчезли, затем сделали попытку прорваться в стыке между взводами. Кустарник укрывал нас, но помогал и фрицам. Под прикрытием пулеметного огня вражеские солдаты делали быстрые перебежки, успевая залечь быстрее, чем мы целились. Все три пулемета во взводе вели беглый огонь, скашивая кустарник. Некоторые пули находили цель, атака прекратилась, и я понял, что скоро подтянут минометы.

Так и получилось. Мины сыпались одна за другой, хотя толком нас не видели. Взрывы раздирали кусты, очищая сектор атаки. Развалился пластами сухой глины приземистый домишко за моей спиной. Возможно, немцы надеялись, что у нас не выдержат нервы и мы отступим. Не дождались, а вскоре минометы замолчали. Скорее всего, от недостатка мин. Подвозить боеприпасы в мешанину кустарника и крутых склонов затруднительно. Без минометной поддержки наступать фрицы не решались и одновременно вели огонь из пулеметов. Постепенно в перепалку втянулась вся рота. Ко мне прибежал озабоченный Шмаков.

– Глянь, что творится!

Пули крошили остатки глиняного дома, сыпались сбитые ветки с тополя, возле которого располагался мой окоп и одновременно наблюдательный пункт. Оба пришли к выводу, подвезут мины, и тогда придется несладко.

– Надо в контратаку, – предложил Шмаков.

– Людей не поднять, слишком сильный огонь. Фрицы только и ждут, когда мы поднимемся.

– Или когда отступим…

Оба непроизвольно оглянулись. До Волги в этом месте оставалось меньше километра – вот и все расстояние для отступления. Река оставалась пустынной, виднелись севшие на мель разбитые суда. Кое-где поднимались водяные столбы падавших снарядов. Обстановка оставалась непонятной, стрельба шла то возле берега, то где-то перед нами. Размышлять об обстановке не хотелось. У нас имелась конкретная задача – удерживать участок оврага и поселка, что мы и делали.