Владимир Першанин - Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом

А мы отошли в лес и, наломав сосновых веток, сбились в кучу, пытаясь согреть друг друга. Холод не давал заснуть. Я погружался в забытье, но через полчаса просыпался. Трясся, бегал, чтобы согреться, а потом наступала моя очередь идти на пост. Утром чувствовал себя разбитым, как кляча. Съел свою крошечную порцию масла, уже без хлеба, и взялся за носилки. В тот день впервые выпал мелкий снег и вскоре растаял. А мы менялись, передавая друг другу носилки уже каждые полчаса.

Шли по бездорожью. Сунулись было на колею, где легче было идти, но послышался шум мотора, и мы торопливо убрались в чащу. Правильно сделали! Проследовали два грузовика и машина поменьше.

Сколько там было немцев — неизвестно, но уж не менее десятка. Сытых, здоровых, наверняка с пулеметом, готовые встретить огнем нашу измученную, с воспаленными ранами группу. Много нас выходило той осенью из окружения. А если выходят, то собираются воевать. Значит, надо добивать азиатов, не жалея патронов.

В ночь рискнули переночевать в небольшой деревеньке. Выбрали дом на отшибе. Шуваев сходил на разведку. В телогрейке, шапке без звезды, в карманах наган и граната. Убедился, что немцев в селе нет. Тогда мы осторожно двинулись всей группой. Постучали в дом на краю, где прямо за огородом начинался сосняк. Хозяин сразу заявил, что в селе немцы.

— Врешь, гад! — выругался старшина. — Я целый час наблюдал. Нет здесь никаких немцев.

— Ну, не германцы, так полицаи, — оправдывался хозяин. — Я вам харчей вынесу, а вы уходите. В лесу ночуйте.

Прозвучало как издевательство. Мы ночь от холода не спали и сюда едва притащились, голодные, усталые, а нас опять в лес гонят. Лейтенант Князьков, в туго перепоясанном ватнике, с кобурой, не сдержавшись, с маху втолкнул хозяина в глубь двора, где заливалась лаем собака.

— Заткни ее и сам заткнись, если жить хочешь!

Вошли вслед за хозяином в дом, оставив одного на карауле. Я видел, что наш лейтенант едва сдерживался. Находило на него такое. Пошарив в кармане, вытащил червонцы, которые не взял бригадир Иван Никифорович.

— Вот деньги. Накормишь бойцов Красной Армии. Мало или хватит?

— Не надо. Накормлю и так.

— За деньги накормишь и на постой возьмешь на ночь. Как гражданин, обязанный помогать сражающейся Красной Армии. Согласно закону. Это я тебе говорю, как лейтенант, командир роты. — Веско прозвучали слова Князькова, готового сорваться в любую секунду.

— Сколько полицаев в деревне? — продолжал Князьков.

— Двое или трое. Да они еще не полицаи. Вроде охраны. Германцы их за порядком следить назначили. — И винтовки дали?

— Не-е… без винтовок пока.

— Ну, так мы твоих полицаев, хоть с автоматами, в капусту посечем и тебя заодно, предателя. Молись Богу, чтобы никто не сунулся. И дом твой сгорит со всем отродьем.

Мужику было лет сорок. По возрасту в армию подходящий. Опережая вопрос, хозяин сказал, что не призван по болезни. Жена, шмыгая по дому, быстро собирала на стол.

— Фельдшер в селе есть? — спросил Войтик.

— Нет. В районе только.

— Ну, что, Василий, потерпишь? Перекусим сначала, а потом я тобой займусь.

— Вытерплю, — ответил Кружилин. — Самогону пусть нальет, боль снять.

Хозяйка поставила на стол чугун картошки. В большом блюде принесла капусты и несколько огромных мятых огурцов. Сало хозяин резал сам: старое, желтое, пахнущее свечкой, наверное, прошлогоднее. Потом нарезал хлеба. Выпили по стакану самогона и в пять минут смахнули со стола все содержимое. Оголодали. Деньги мужик вроде и не взял, а переложил на подоконник.

— Вари еще картошки, — позвал он жену.

— А куры, что, не несутся? — поддел его Войтик. — Пожарь для раненого яишню.

Меня послали в караул. Боец, топтавшийся у ворот, кинулся в дом с такой прытью, что на ступеньках поскользнулся. С голодухи едва смены дождался. Прибрали еще чугун картошки вместе с давленными кислыми огурцами. Для раненого хозяйка поджарила пару яиц. Сказала, что несутся плохо — не сезон. Ну и черт с тобой! Зато переночевали в тепле. Высушили сапоги, часть одежды. Телогрейки так сырыми и остались.

Хозяин торопился выпроводить нас до рассвета. Войтик сменил повязку. Хоть и бодрее выглядел наш товарищ, но такую рану покоем и лекарствами лечить надо, а не таскать человека по лесу. Хозяйка сварила картофельного супа с мелкими кусочками сала и выставила два кувшина молока. Вместо хлеба заедали суп холодной картошкой. «Нет хлебушка!» — как объяснил хозяин. С собой дали творога, мелкой картошки в мундире и огурцов. Жадный был хозяин. Хотя и его понять можно было. Семья, впереди зима, немцы. Но Шуваев, старый солдат, его все же раскрутил. Записал на клочке бумаги фамилию, имя хозяина, хозяйки и пригрозил: