Владимир Першанин - Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом

— У меня руки крепкие, смогу. — Пробуй.

Когда Легостаев все же взвел затвор раз и другой, подкатил мотоцикл с двумя бойцами. Из коляски торчала минометная труба. Командир расчета доложил, что прибыл в мое распоряжение, а к миномету имеется двадцать девять мин.

— Тридцатую пожалели? — сварливо поинтересовался Кибалка, покинувший пост на верхушке насыпи.

Ответа он не получил и стал докладывать то, что я уже видел. Добавил, что километрах в трех отсюда находится переезд, движения там не заметно. Можно пересечь железную дорогу и приступить к выполнению задания.

Выбор действий у меня был небогатый, рассчитанный на приобретенный за два года опыт. Лучше бы, конечно, Хлынов прислал еще один танк. Но ротный заврался и крепко держался за пять уцелевших машин. Спасибо и за миномет! Расчет должен был выполнять отвлекающую роль, насколько мог позволить жидкий запас мин. Еще я докричался до Ярославцева и попросил направить в мое распоряжение стрелка с пулеметом и десятком дисков. Лейтенант лишних вопросов не задавал. Вскоре к нам присоединился кучерявый ефрейтор с хорошо смазанным пулеметом, исправным затвором и вещмешком, набитым запасными дисками.

Доехали до переезда. На обочине торчала разбитая пушка, лежал мертвый немец в шинели, каске, даже с винтовкой, но без сапог. Братья-славяне сняли самое нужное для наступающей зимы. Возле перевернутого артиллерийского передка стояла лошадь и терпеливо ждала хозяев. Неподалеку лежала вторая лошадка — мертвая. Леня Кибалка, любивший лошадей, выругался.

— Фрицы — суки, а из-за них животные страдают.

Ему не ответили. За переездом застыли тела наших погибших пехотинцев. Не меньше взвода попали под пулеметный огонь и остались возле придорожных тополей. Здесь же, возле подбитой «тридцатьчетверки» копошился экипаж. На минуту остановились, и я перекинулся несколькими фразами с командиром танка. Младший лейтенант сообщил, что они поймали снаряд, когда атаковали переезд.

— Это ваш танк на насыпи горит? — спросил он. — Наш.

— И чего вы туда поперлись? Можно было через переезд.

— Зато вы попробовали. Целый взвод угробили.

— Угробили, — невесело согласился командир танка. — У нас всего два танка имелось. Пехоту прикрывали. А у фрицев здесь одних пулеметов штук шесть было и две пушки. Вы своим батальоном в момент бы их смахнули. Нет, полезли через насыпь.

Младший лейтенант был прав. Слишком спешили и не заметили переезд. Впрочем, сейчас рассуждать поздно. Навстречу тянулась колонна пехоты, орудия на конной тяге. Нам бы хоть одну пушку. Но просить было глупо — у каждого подразделения своя задача. Будем обходиться чем есть. Несмотря на низкие облака, с ревом прошла тройка штурмовиков «Ил-2». Мы проводили их глазами. И вы нам не поможете!

За полтора километра перед рощицей я оставил в овражке минометчиков. Бинокля у них не было, и мы определили цель через мой трофейный «Цейс», снятый с убитого немецкого офицера еще летом, под Орлом. Сверили время, благо трофейными часами к ноябрю сорок третьего обзавелись почти все.

— Через двадцать минут начинаете вести огонь, — напутствовал я сержанта, командира расчета. — Одна мина в минуту, строго по времени. Ясно?

— Так точно.

Метрах в трехстах оставили кучерявого ефрейтора-пулеметчика с мешком дисков. Никакого толка от стрельбы за полтора километра не будет. Но трассирующие очереди тоже хоть немного отвлекут внимание фрицев. Остальное дело за нами. Мы продолжали описывать круг, когда меня вызвал по рации майор Плотник.

Одно вранье тянет за собой другое. Плотник интересовался, чем я занимаюсь в тылу. О попавших в ловушку танках он ничего не знал. Пришлось сочинять историю, что я помогаю ремонтировать и охраняю два поврежденных танка. Стало обидно за Хлынова. Смелый парень, батальон доверили, а он в брехне запутался. Плотник не стал вдаваться в детали и поторопил меня. Подводить ротного я не хотел. Если все закончится благополучно, тогда и разговоров не будет. А если не повезет, обсуждать события будут уже без меня.

Закончив круг, я высматривал в бинокль путь к чертовой рощице, где засели две самоходки. Два — один. Расклад не в нашу пользу. Кибалка почесывал горбатый нос и что-то прикидывал.

— Вот жизнь блядская, — наконец разродился он. — Опять под снаряды лезть.

— А ты чего хотел?

— Я бы лучше на бабу слазил.

Рафаил Гусейнов и Вася Лаборант невесело хихикнули. Под снарядами за последние дни мы побывали вдоволь. Но тогда мы воевали в составе роты, батальона, а сейчас лезем в одиночку неизвестно куда. Поэтому экипаж заметно нервничал. Два раза в наш танк попадали вскользь. Везло. Но, как известно, Бог троицу любит. Какой она окажется, эта троица?..