Михаил Скрынников - ВДВ. С неба — в бой

К концу недели из Ферганы и мы улетели. В Москве узнал от друзей, что наверху упорно распространяется слух о том, что отменят выходное пособие по увольнению из армии. Решил написать рапорт на увольнение. Приказ министра обороны на увольнение гулял по Москве около месяца. В пятницу, как это было принято, Подколзин на служебном совещании офицеров зачитал приказ о моем увольнении, вручил мне грамоту и денежную премию за то, что долго и хорошо служил. Приказ, грамота, денежная премия одной купюрой достоинством в тысячу рублей и по сей день хранятся дома на память. Перед выходными собрал своих боевых товарищей и, как водится в офицерской среде, накрыл для них поляну.

На первых порах было очень тоскливо, ну, просто дома не находил себе места. Трудно после стольких лет службы представить себя гражданским человеком, да еще без дела. Каждый день звонил своим товарищам, часто приходил на работу. Они мне в шутку говорили: «Раз тебе нечего делать, выходи на службу, а работу найдем». Жена, видя мое настроение, говорит, поезжай-ка ты лучше на дачу и там делом займись.

Собрал рюкзак и на электричке в путь-дорогу. Дача в Тульской области, в советское время ближе земельные участки под застройку не давали. Сентябрь, тепло, много солнца, работать на свежем воздухе одно удовольствие. Мой участок крайний, и около него туда-сюда шастали грибники, в основном мои сослуживцы, уволенные со службы раньше меня. Однажды ко мне зашли Даньшин и Сержантов, уволенные в прошлом году, и попросили показать им мое пенсионное удостоверение. А его у меня еще не было. «Ну тогда ты еще салага по сравнению с нами. Собирайся и дуй к Толяну», — и показывают мне, в какой стороне протоптанная к его дому тропинка ведет. «А кто такой Толян?» — «Вот иди по этой тропинке и никуда не сворачивай, она приведет тебя к Толяну. Ну прямо как в сказке. Не забудь прихватить пустую тару». Идти пришлось по тропинке около километра и все полем, немного лесом. Иногда навстречу шли мужики. Один поинтересовался: «К Толяну идешь?» — «Да». — «Тогда поспеши, он собирался уезжать». Пришлось прибавить ходу. И впрямь тропинка привела к добротному дому с большими воротами и высоким забором. Все закрыто. Кругом ни души. Сел на скамейку и стал ждать. Минут этак через пять к дому подходит по внешнему виду местный забулдыга. Подошел и кулаком бах, бах в дверь. «Ну кто там еще?» — раздался мужской голос. «Толян, давай», — и больше ни слова, словарный запас иссяк. Открывается дверь, на пороге показался мужчина лет сорока пяти и протягивает ему пластмассовую бутыль со светлой жидкостью, а тот ему деньги. Сделка состоялась. Наверное, в дугу свой, раз не потребовал пустую посуду, мелькнула мысль. «Ты ко мне?», — обратился хозяин дома. «Да». — «Сколько?» — «Протягиваю две пустые бутылки. Минут через пять вышла женщина, но уже с полными бутылками. Сказал ей спасибо, бутыли положил в сумку и поспешил обратно, чтобы кореша не обозвали черепахой или еще того хуже. По дороге снова встретил еще двоих мужиков. Да, подумал, не зарастет народная тропа к этому дому. Отстроил Толян себе хоромы за счет местных мужиков. Говорили, он торговал разведенным спиртом и днем и ночью. С дальних деревень на машинах, тракторах приезжали за его бурдой. Оказывается, на Коростылевском спиртзаводе его брат работал. Брат воровал, а Толян разбавлял водой из колодца до нужной кондиции и сплавлял мужикам. Виноделу хорошо, а мужикам, когда напьются, еще лучше. Работы на селе после развала Союза не стало, что осталось от хозтехники потихоньку растащили, продали и пропили, а потом стали ближайшие дачи бомбить, ведь на что-то надо пьянствовать, наши дачи взламывали тоже. Альтернативы Толяну в то время не было, вот он и разбогател. Правда, года через три предприимчивые люди стали в наших кооперативах открывать магазины, и бизнес Толяна стал хиреть, а вскоре и совсем зачах.

«Ну, сколько тебя можно ждать?» — ветераны на меня зашикали. «Мы уже все приготовили, садись», — и мне в моем доме предлагают стул. Налили разведенный спирт в рюмки: «За тебя, Михаил», — чокнулись и выпили. «Ну как, годится?» — «Терпимо», — отвечаю. Еще выпили, потом пошли разговоры, еще выпили и снова разговоры. В общем, они признали во мне пенсионера, от меня ушли затемно, как раз сторож включал свет на столбах. Раза три мне все же пришлось гонять по этой знакомой тропинке до точки и обратно.

Через неделю-другую дачная жизнь стала надоедать, да и погода начинала портиться, обратно в Москву к семье подался. В квартире никого, жена на работе, сын тоже. Снова один. Привел себя в порядок, жена к этому времени с работы вернулась. «Ну, здорово ты там на даче наработал?» — «Здорово или не здорово, но кое-что сделал». — «Кстати, в твое отсутствие звонили из Таможенного комитета, просили, чтобы ты позвонил вот по этому телефону».