Вадим Данилов - Временно исполняющий

— Да, — согласился майор, — всего по одной полковой пушке. Потому мы и рассчитываем на вас.

Пользуясь относительным затишьем, в блиндаж постоянно входили и выходили из него. Докладывали скупо, не распространяясь о деталях, характеризующих успех или осложнение обстановки. Судя но всему, многословия командир полка не терпел. Пытавшегося изложить ненужные подробности обрывал:

— Ясно. Идите.

Тот по-уставному круто поворачивался и уходил. Одного командира батальона Кормановский задержал:

— Какая батарея артполка поддерживает вас?

Он знал какая, но проверял — крепка ли связь с артиллеристами у командира батальона.

— Пятая, товарищ майор. Лейтенант Заруднев.

— Как она?

— Снарядов нет. А ребята ничего, боевые. Комбат готов все, огневые точки противника разбить.

— Готов… Это уже хорошо. А о снарядах мы с командиром дивизиона позаботимся, — майор обернулся к Ватолину. — Подумаем.

Ватолин почувствовал, как теплая волна прокатилась от головы до пят. Обязательно подумаем, твердо решил про себя. Не подумаем, а сделаем так, что снаряды будут. Вернее, я сделаю. Разве можно не помочь этому командиру батальона; такому измотанному и невзрачному на вид, но очень симпатичному. Вот он-то действительно равный но должности командиру дивизиона, однако жизнь его куда труднее Костиной… И каким, должно быть, молодцом выглядит там, в батальоне, никогда не унывающий, умеющий со всеми ладить «поручик граф» Зарудный.

Ватолин привыкал к новой роли, находил с помощью майора Кормановского и при нетерпеливом понукании майора Машковцева свое место, начинал дальше видеть. Он уже без смущения указывал подчиненным на их промахи, нимало не заботясь о том, что подчиненные подумают и скажут.

Словом, все было ладно до того дня, точнее до той минуты, когда Заруднев сообщил о гибели старшего лейтенанта Долгополых. Сообщение оглушило, как оглушила когда-то весть о гибели командира дивизиона. Долгополых не был его начальником, наоборот, подчинялся в последнее время Косте. И как подчинялся! Выполнял не отданный еще ему приказ, всем своим видом как бы говоря: «Вы как знаете, а для меня и зеленый Ватолин — командир».

За печальными раздумьями последовало полное уныние после того, как исполняющий обязанности командира дивизиона услышал в телефонной трубке металлический голос Машковцева:

— Не уберегли, значит, Васю? — металл в голосе майора обретал белое каление. — Эх вы… школьники! — Снизив тон, Машковцев продолжал: — Кого думаешь поставить на хозяйство?

— Синельникова. Больше некого.

— Несерьезный он какой-то. Ладно, если некого. Пришли его ко мне. Посмотрим.

После короткого молчания металл в голосе майора снова зазвенел:

— И вот что… Человека нет, а приказ по-прежнему не выполнен. Или опять ссылаться будете на что-нибудь? Свечи-то теперь имеются. Смотрите мне!..

К рассвету трое — Ватолин, ординарец Недайвода и Сахно добрались до высотки с разбитой часовней. Бесшумно поднялись до груды кирпичей, переполошив находившихся там двух связистов. Те чуть не открыли стрельбу, завидев движущиеся на них фигуры, в маскировочных костюмах.

Заалел восток. Выкатилось солнце, утопив в быстро рассеивающемся под горячими лучами мареве неоглядное пространство к западу от часовни. Вот она! Жерла орудий торчали из широких амбразур глубоко посаженных в землю укрытий.

«Как близко!» — подумал каждый из наблюдавших сейчас эту картину с ничейной земли у груды разбитого кирпича. «А что, есйи увидят нас? — пронеслось в голове Ватолина. — Тут не то что обстрелять, тут голыми руками взять можно… Ну голыми, положим, не возьмут».

Набирающее высоту солнце высветило остатки вытоптанной травы на бывшем когда-то городском газоне, следы нагара на орудийных жерлах. Из-под земли вырос немец-солдат, потянулся, зевнул и не торопясь направился к огороженному темными досками прямоугольнику. Показался еще один, потом другой, третий… Двое уселись рядышком на низкую скамеечку и, задрав головы, щурясь, рассматривали безоблачную вышину.

«Что-то сейчас будет!» — Ватолин глазомерно готовил исходные данные для стрельбы бывшей своей пятой батареи. Сахно делал расчет для четвертой батареи и для единственной гаубицы Павельева.

— Пятой батарее… Ориентир два, правее ноль тридцать пять, прицел меньше восемь, первому один снаряд, огонь! — скомандовал комдив. Телефонист повторил команду и… ничего не случилось — белое, облако почти неслышного разрыва взметнулось далеко за целью.