Георгий Брянцев - Это было в Праге

— Почему?

Божена встревожилась.

— Пшибек сегодня арестована. Она оказалась активной шпионкой, — вмешался Лукаш.

После тягостного молчания Божена спросила:

— И это правда?

— Да, истинная правда. Я тоже ошибался в ней. Я считал ее честным человеком, а сегодня она призналась мне во всех смертных грехах, — ответил Антонин.

Минул январь сорок восьмого года. Установилась бодрая зимняя погодка. Между селами и деревнями пролег санный путь. Крестьяне надели теплые свитки и полушубки, пражане — шубы. Сезон был глухой, но от «туристов» нет отбоя. Куда ни глянь, везде туристы. Да и не только праздные туристы мозолили глаза — депутаты зарубежных парламентов, сенаторы, журналисты, специалисты, разнорабочие, деловые люди метались по всей стране, прислушивались, приглядывались, всюду совали свой нос.

Полки книжных магазинов и киосков ломились под тяжестью иностранных книг. На экранах двадцати пяти лучших кинотеатров Праги демонстрировались американские фильмы.

Реакция, с надеждой взирая на запад и не без тревоги на восток, готовилась к бою. А тем временем трудовой чехословацкий народ упорно и уверенно восстанавливал хозяйство, разрушенное войной.

Тянулись к небу фабричные трубы, высокие корпуса новых заводов. Увеличивалось в стране железнодорожное движение. Возводились жилые дома. Возникали новые села и поселки.

Торжествовал труд. В быт прочно вошли субботники. Участники созданных по призыву коммунистов добровольных бригад отдавали государству безвозмездно один рабочий день в неделю.

Рабочие показывали образцы стахановского труда, перекликаясь своими достижениями с передовиками-производственниками Советского Союза.

«Шкода», кроме тракторов, спускал с конвейера мощные локомотивы, электромоторы, сложные станки.

«Колбен-Данек» производила турбокомпрессоры и моторы.

«Зброевка» наладила серийный выпуск тракторов и грузовых автомобилей.

«Татра» выпускала комфортабельные лимузины и пополняла железнодорожный парк страны новыми вагонами.

На мотоциклах «Ява» ездили крестьяне, рабочие.

«Батя» работал для народа, и ему помогали заводы «Фатра» и «Матадор».

Текстильные ткани тысячами километров сбегали со станков на заводах бывшей фирмы Маутнер в Находе.

В собственность государства перешли нефтеперегонные заводы «Фанто» в Пардубице, «Аполло и К°» в Братиславе, «Сталро» в Дубове, «Вакуум ойл К°» в Колине, «Бензол ледира К°» в Кралупах.

На базе национализированных предприятий возникли новые фирмы: «Синтезия» в Семтине, Гидрогенизационный комбинат имени Сталина в Мосте, химический комбинат в Моравской Остраве, «Сполек про химицкоу в гутни выбору» в Праге.

Открылось свыше двух тысяч новых школ и сто пятьдесят новых кинотеатров в стране.

В деревню пришел трактор. Сеть кооперативных и государственных МТС росла и укреплялась.

В Карловых Варах, где до сорок пятого года все предприятия, от крупных отелей и до мелких лавчонок, принадлежали немцам, теперь кипела и спорилась работа. Сюда съехались чехи, словаки. Был выброшен лозунг: «Здравницы — только трудящимся».

Народ был занят созидательным трудом.

Официальное распоряжение немедленно покинуть Чехословакию вызвало со стороны Эльвиры бурю возмущения. Не выбирая выражений, она ругала американское посольство, испугавшееся возможности вербальной ноты от лица чешского правительства.

— Они с ума спятили! — кричала разъяренная Эльвира. — А мои заказы у семнадцати портних? Пока я не получу свои платья, и на шаг не стронусь с места!

Сойер, оказавшийся случайным свидетелем этой бурной сиены, напомнил Эльвире:

— В вашем распоряжении осталось только одиннадцать часов. Поторопитесь. Завтра в семь утра вы должны быть уже на границе.

Ярость Эльвиры сменилась жалобами. Ей хотелось плакать, но слез не было. Всеми силами она пыталась выдавить их и хныкала.

Прэн посоветовал:

— Бери машину и поезжай в город. Кое-что ты успеешь еще сделать.

Одновременно с судьбой Эльвиры нежданно-негаданно решилась и его судьба. Борн предложил Прэну покинуть Чехословакию. «Их знают как мужа и жену, и этого достаточно, — писал он в своей телеграмме. — Пусть Сойер примет от Прэна всю квалифицированную агентуру, призванную играть роль в назревающих событиях».

После ухода Эльвиры Сойер и Прэн приступили к совещанию. Часть агентуры Прэна решили переложить на Нерича. Атмосфера разрядилась: Нерича считали покойником. Договорились передать ему Лишку, «Наварро» и «Раймонду». «Орла» — Кратохвила Сойер оставил за собой.