Георгий Брянцев - Это было в Праге

Гоуска опрокинул рюмку и развалился в глубоком кресле. Прага! Он так глубоко пустил здесь корни, что и не мыслит своего существования вне ее. Что он без Праги? Ничто. В Праге все: друзья, имущество, связи, деловые возможности, его прошлое, настоящее и будущее, перспективы обогащения. Тут он сумеет найти приложение своим способностям. Тут еще не перевелись люди, понимающие его с полуслова, готовые поддержать, подать руку помощи в беде. Слов нет, Чехословакия уже не та, чем была, и «Колбен-Данек» не принесет больше прибыли Гоуске. Ну и к черту «Колбен-Данек», когда под рукой тысячи других способов наживать капитал!

Борн беседовал с Сойером.

— Много проектов — и мало эффекта. Вся эта болтовня навязла у меня в зубах. — Борн перекидывал листы доклада, представленного Сойером. — Отсутствие оперативности, крайняя узость мысли. И зачем вы включили сюда это письмо? Только послушайте: «Мы на вас рассчитываем, как на бывшего члена нашей партии. Готовятся великие дела, поэтому не изменяйте, молчите. Доктор Фейерабенд, к которому мы послали делегацию, нам скажет больше. Мы вас будем информировать. Подготовительный комитет земледельческо-демократической партии Чехословакии». Что за ерунда? Кто составлял это письмо?

— Бывшие аграрники, — услужливо ответил Сойер.

— Зачем?

— Они же пытаются возродить свою партию.

Брезгливая гримаса исказила лицо Борна.

— Да разве таким путем они привлекут на свою сторону крестьян? Вы только вчитайтесь в эти глупые фразы: «Мы на вас рассчитываем», «не изменяйте, молчите». Что поймет из этой тарабарщины земледелец? Разве дурацкими заклинаниями можно его вырвать из-под влияния коммунистов? Такие письма рассылают евангелисты, когда хотят навербовать побольше верующих в свой молитвенный дом. Уж если они хотят выпускать листовки, то пусть выпускают настоящие листовки. И поведение Дртины мне не нравится. — Борн резким жестом отодвинул от себя доклад. — Он действительно уподобил себя святому Павлу и забыл, что является министром юстиции. Увлекся всякими мелкими судебными процессами, занят мышиной возней, а главное упускает; забыл, что сейчас надо бить не в вслепую, а выбирать самые больные места. И не давать противнику передохнуть. Почему он смотрит сквозь пальцы на то, что коммунисты завели на всех предприятиях рабочую милицию? Разве ему неизвестно, что Национальное собрание не давало на это согласия? Почему он, как министр юстиции, не распустил рабочую милицию своей властью? Неужели ему не ясно до сих пор, что эти молодчики в беретах в случае нужды пойдут не за ним, а за коммунистами?

Сойер жирными и толстыми, как сосиски, пальцами делал пометки карандашом в своей записной книжке. Он безропотно выслушивал нотацию своего патрона и готов был взять под сомнение все свои успехи.

Выслушав мнение Борна о министре юстиции Дртине, Сойер решил спросить патрона, как следует себя вести с министром внешней торговли Рипкой. Поведение последнего немного смущало Сойера. Он так и поставил вопрос перед Борном.

— А что вас смущает? — спросил Борн.

— Непонятно, — сказал Сойер, — кто является хозяином Рипки — американцы или французы?

Из слов заместителя французского военного атташе капитана Винсена можно понять, что Рипка согласовывает все свои практические действия с ним, но в то же время не уклоняется от встреч и поручений Сойера. Получается какая-то двойственность. Сойер считает, что было бы целесообразно «оттереть» Винсена.

— Не надо, — прервал его Борн. — Рипка делает все, что в его возможностях. Отрывать его от французов нельзя хотя бы потому, что французы — публика очень обидчивая. Вы лучше подумайте вместе с Гоуской, как использовать сотрудника Корпуса национальной безопасности Сливу. Гоуска вам говорил о нем?

— Да, говорил.

— И что же?

— Мне кажется, что мое вмешательство в их отношения будет лишним.

— Безусловно. Я имею в виду другое. Сливу надо использовать осторожно, так, чтобы он не провалился, и четко определить линию поведения Гоуски. От Сливы пока нужно брать только то, что он может дать без риска, требовать только то, что он способен сделать не в ущерб своему положению. Когда это потребуется, я с ним встречусь.

— Понимаю.

— Что касается Крайны, я все сказал Гоуске. Крайну следует активизировать. От него многое зависит. Он будет основной пружиной в нашем плане «Г-прим».

Отпустив Сойера, Борн раскинул несколько пасьянсов, потом заглянул в комнату, где остановился Обермейер.