Владимир Карпов - Гибель и воскрешение разведчика

Ромашкин осмотрел снаружи подобранные ящички. Они были из полированного дерева, чем-то напоминали этюдники. Откинув крючки, поднял крышку. Ожидал увидеть все, что угодно, только не это. «Мать родная! Вот так удача! Неужели и во втором ящике такое же?» Он открыл другую крышку, а там еще лучше.

Нет, не штабные документы и не карты! В изящных футлярах, обтянутых изнутри бархатом, лежали коллекционные вина. Каждая бутылка особой формы и пристегнута лакированными ремешками. «Наверное, фриц шел на гулянку, вовремя мы его зацапали, а то, проклятый, вылакал бы все без нас!» – усмехнулся про себя Ромашкин.

Разведчики оттащили пленного подальше от деревенской улицы, рассмотрели повнимательнее: все в порядке, обер-лейтенант. Теперь только бы уйти тихо.

Но «язык» сел на землю и – ни с места. Рот у него заткнут, руки связаны, а двигать ногами не желает. Его поднимали, подталкивали в спину, он не сделал ни шагу. Попробовали нести – тяжел, к тому же начал брыкаться. Терпение разведчиков иссякло. Рогатин поставил фашиста на ноги и влепил ему такую затрещину, что тот грохнулся наземь, как неживой; все подбежали и остолбенели – обер лежал пластом. Убил!

– Ты что, очумел! – накинулся Василий на Рогатина.

– Я в четверть силы. С воспитательной целью, товарищ лейтенант, – оправдывался Иван.

Разведчики опять подняли немца, и он «ожил». С опаской поглядел на Рогатина. А когда тот подошел поближе и слегка замахнулся, фашист побежал так прытко, что за ним едва поспевали.

Вышли к речке. «Как же теперь? – задумался Ромашкин. – Пленный сам не поползет, а лежать с ним рядом нельзя: начнет брыкаться, утопит и себя, и других».

– Дайте обера мне, – попросил Пролеткин. – Я из него саночки сделаю.

– Какие саночки?

– А вот увидите…

Пролеткин выломал в кустарнике две длинные палки и скомандовал:

– Снимай, хлопцы, ремни!

Ему подали ремни. Саша заставил пленного надеть белый костюм и в этом наряде уложил его на палки, привязал к ним ремнями. Теперь немецкий офицер не мог сделать ни единого движения.

Все по одному сползли на лед. Пленного поручили Саше. Из бинтов ему сделали длинную лямку, и Пролеткин тянул немца за собой.

Вскоре окликнул знакомый пулеметчик:

– Вы, товарищ лейтенант?

– Мы.

– Ну, как лед? Держит?

– Держит.

– Скажи, пожалуйста! А я совсем не наблюдал за речкой. Теперь буду поглядывать. Приволокли, что ли?

– Приволокли.

Было около шести часов утра. В штабе все еще спали. Но приятной вестью начальство можно побеспокоить. Ромашкин повел обер-лейтенанта к Колокольцеву. Ящички с вином решил пока не сдавать, это не документы, никакого влияния на решение командования они не окажут.

Возвратясь из штаба, подозвал к столу разведчиков и с заговорщицким видом открыл один футляр.

– Вот это да! – восхищенно оценили все.

Фиолетовый бархат отсвечивал матово. Бутылки – одна пузатая, с длинным горлом, другая с длинным телом и короткой шеей, третья гнутая в талии, четвертая каким-то кубом – искрились. Их украшали этикетки с замысловатыми золотыми вензелями.

Разведчики развязали сидора, полезли за кружками.

– Только по сто граммов, – предупредил Василий.

– Да больше, чем по сто, на весь взвод и не придется, – с деланым безразличием сказал Саша, хотя ему явно не терпелось отведать диковинных напитков.

– Французское, – определил Жук, разглядывая этикетку.

– Давайте один ящик командиру полка подарим. У него начальство бывает, пусть пофорсит, – предложил находчивый старшина.

– Я розумию так, що нам же слава буде, – поддержал Шовкопляс и представил Караваева, который угощает начальство. – Чи не покуштуете, товарищ генерал, вина хранцузского, мои славни разведчики просто закидали меня разными трохфеями.

– Решено, дарим один ящик командиру полка! – согласился Ромашкин.

Вино в одной бутылке оказалось густо-красным, в другой – черным, как тушь, в третьей – апельсиново-оранжевым, в четвертом – зеленым, будто весенняя травка. Разведчики опрокидывали кружки в рот, морщились.

– Очень сладкое, – сплюнул Голощапов.

– И градусов мало, – сожалеючи, произнес Рогатин.

Жук разъяснил:

– Кто же так пьет коллекционные вина? В каждом из них свой букет. Пить надо, не торопясь, вдыхать аромат, смаковать вкус.

Шовкопляс ухмыльнулся.

– Щось меня цей букет не забирае. Добавлю-ка я нашенского букету. – Он отвинтил крышечку фляги, налил в кружку водки. Выпил. Крякнул, утирая рот рукавом, и блаженно улыбнулся. – О це букет! О це по-нашему! Аж пятки свербит!