Георгий Брянцев - Тайные тропы

…Началось все с того, что партизаны Кривовяза одиннадцатого сентября наткнулись на двух людей, направляющихся в город. Их допросили, и оказалось, что они имеют письмо к некоему Юргенсу. В письме было сказано следующее:

«…Более надежных людей (назовут они себя сами) у меня сейчас нет. Оба знают немецкий язык, имеют родственников в далеком тылу и готовы служить фюреру. Здесь их никто не знает, они не местные, а теперь о них совсем забудут. Ваш Брехер».

Иначе говоря, два брата-предателя Зюкины шли в услужение к немцам, и их характеризовали как надежных людей. Партизаны решили использовать этот случай и послать к немцам Ожогина и Грязнова.

Денису Макаровичу понравился план Кривовяза.

— Но положение ваше опасное, — предостерег он Никиту Родионовича. — Тут надо иметь и выдержку и смекалку, день и ночь прислушиваться и обдумывать, что к чему…

Спускались сумерки.

— Кстати, — вспомнил Ожогин, — как же быть с аккордеоном? Ведь он нам и в самом деле нужен.

Денис Макарович лукаво подмигнул и вышел в другую комнату.

Ожогин подошел к окну. Его взгляд остановился на двух людях, стоявших у ступенек дома. Один был горбатый, маленького роста, другой — упитанный, рослый.

— Что это за люди? — спросил Ожогин.

— Где? — отозвался Изволин из другой комнаты.

— Около вашего дома.

Осторожно приблизившись к стеклу, Изволин поглядел на улицу:

— Плохие люди… Горбун — агент гестапо, а второй — мой сосед, тоже предатель. Приятели. На их совести много замученных советских людей.

Горбун и сосед Изволина поднялись на крыльцо. Когда их шаги стихли в коридоре, Денис Макарович раскрыл принесенный футляр и вынул аккордеон.

— Вот вам и музыка! — сказал он рассмеявшись, — Нас на мякине не проведешь.

Никита Родионович увидел красивый, белый с черными клавишами, инструмент.

— Фирма «Гонер», размер три четверти, — продолжал Денис Макарович. — И басы не западают, совершенно новенький. Его привез мне сын из Риги в сороковом году.

— У вас есть сын?

— Тсс… — Денис Макарович приложил палец к губам и, оглянувшись, добавил: — Есть, есть… Расскажу как-нибудь и о нем. Не всё сразу.

Ожогин не настаивал. Отстегнув ремешок, он стал осматривать аккордеон. В этот момент дверь открылась и в комнату вошел сосед, которого Никита Родионович только что видел в окно в компании горбуна.

— У вас гость, оказывается? — произнес он и развел руками.

— Да, покупатель.

Никита Родионович вложил аккордеон в футляр, встал и подал вошедшему руку.

— Тряскин, — отрекомендовался тот.

— Ожогин.

Рука у Тряскина была горячей и липкой.

— Я за табачком, Денис Макарович, — потирая руки, заговорил он. — Одолжите немного. Гость пожаловал, а у меня весь вышел.

Никита Родионович вынул портсигар, наполненный сигаретами, открыл его и подал Тряскину:

— Прошу.

— Батюшки мои! — воскликнул Тряскин. — Настоящие сигареты… Мне даже неудобно.

— Берите, берите, у меня есть еще. И знаем, где взять.

— Смотрите! — растянув красное лицо в улыбку, удивился Тряскин. — Премного благодарен… Приятное знакомство! — Он захватил с десяток сигарет. — Надеюсь, еще увидимся… Спасибо.

Неуклюже повернувшись, Тряскин вышел.

— Пройдемте в ту комнату, — предложил Изволин, — поторгуемся за аккордеон.

Вошла Пелагея Стратоновна.

— Темно уже, — проговорила она. — Окна завесить, что ли?

— Завесь, завесь, — согласился Изволин. — Придется при коптилке посидеть, в наш район света не дают.

Пелагея Стратоновна принесла коптилку, сделанную из консервной банки, и зажгла фитилек. Коптилка светила тускло, неприветливо: комната сразу потеряла свой уют.

Денис Макарович заговорил о своем соседе — Карпе Тряскине. Он рассказал, что коридор разделяет их дом на две одинаковые двухкомнатные квартиры. Тряскин занимает вторую половину. Он столяр-краснодеревец. До прихода немцев квартиру занимала жена райвоенкома из того же района, где до войны работал и жил Тряскин. Райвоенком ушел в партизаны, а жену с дочерью оставил здесь. Тряскин, появившись в городе, пронюхал об этом, донес, и в декабре сорок первого года мать и дочь арестовали. Управа передала квартиру Тряскину. У Тряскина есть жена и дочь — переводчица гестапо.

— Опасное соседство… — покачал головой Ожогин.

— Нисколько!

Ожогин удивленно поднял брови.

Денис Макарович еще раз подтвердил, что соседство нисколько не опасное. После того как Тряскин вселился в квартиру, совершенно прекратились визиты немцев и полицейских и Изволин стал жить спокойно. До знакомства с Тряскиным он ходил на регистрацию в комендатуру еженедельно, а теперь ходит раз в месяц. Тряскин ни в чем Изволина не подозревает.