Иван Стаднюк - Место происшествия - фронт

Стоял знойный июнь 1944 года. Над белорусскими лесами и болотами висела тишина.

Понимал лейтенант Вернидуб, что тишина эта обманчива, не сегодня завтра начнется наступление, но не мог мириться с бездействием, с унылой тишиной. Ведь это фронт! Уже два дня командует он огневым взводом и за это время не послал по врагу ни одного снаряда.

Сергею вспомнился разговор с капитаном Ломтевым. Командир дивизиона жадно расспрашивал об училище. Потом сказал, что обязательно напишет туда письмо. Но напишет после того, как он — лейтенант Вернидуб — проявит себя в бою. «Им нужно знать, как воюют их питомцы», — объяснил Ломтев.

Заметил ли Ломтев, что при этих словах сбежались на переносье Вернидуба и без того нахмуренные брови? Наверное, нет. Сергею не хотелось, чтобы командир дивизиона уловил его волнение. Он представил себе, как там, в училище, читают на комсомольском собрании письмо Ломтева о боевых делах бывшего курсанта Вернидуба, как одобрительно гудит зал и загораются жаждой подвига юные сердца комсомольцев. Но зачем ему волноваться? Разве не умеет он стрелять, управлять огнем орудий? Может, не лучше многих других выпускников Баталинского училища, но и не хуже. Сколько раз на артиллерийском полигоне, когда стрелял Вернидуб, старшина полигонной команды хватался руками за голову и сокрушался: «На таких стрелков никаких мишеней не наготовишь!..»

И вражеский обстрел был для Сергея не в диковинку. Еще в первый год войны он, крымский десятиклассник, мирный житель тихой деревни на мелководном Салгире, добровольцем ушел на фронт. В туманный октябрьский день его часть с тяжелыми боями отходила к Керчи. Жестокие обстрелы, бомбежки, танковые атаки. На Таманском полуострове Сергея ранило. Потом госпиталь, запасной полк, училище. Теперь опять фронт. Нет у Сергея такого слова, чтобы сказать, как стремился он сюда.

Сергей не хотел сознаться даже самому себе, что мечтает в первом же бою сделать что-то большое и чтоб об этом услышали там — в Баталинске.

«Но когда же? Когда начнем наступать?»

Мысли его прервал оклик телефониста:

— Товарищ лейтенант!

В два прыжка Сергей оказался в ровике, у телефона. Взял трубку и услышал хрипловатый голос командира батареи:

— Лейтенант Вернидуб? Понаблюдайте правее ориентира один. У телеграфного столба — дзот. С запасной открытой — уничтожьте!

— Есть уничтожить! — выкрикнул Сергей и смутился. Очень уж радостно и по-мальчишески бойко прозвучали его слова. «Не похож ли я на петушка?» подумал он и вопросительно покосился на телефониста — молодого солдатика с облупившимся носом и ясными голубыми глазами, в которых лейтенант прочитал такой же восторг, каким был охвачен сам.

— Есть работка? — сиплым, возбужденным голосом спросил телефонист.

— Есть, — сдержанно ответил Вернидуб и тут же подумал: «Дзот у телеграфного столба — это в секторе первой батареи! Почему же мне?..»

Погасил улыбку, догадался: капитан Ломтев дает возможность пострелять именно ему.

«А может, проверяет? Проверяет, как умею стрелять?.. Ну, что ж, покажу». — И властно скомандовал:

— Второе, к бою!..

Вмиг огневая позиция взвода ожила. Из блиндажа, из ровиков выскакивали солдаты. Еще секунда-две, и расчет второго орудия занял свои места.

Командир расчета — пожилой сержант с угловатым некрасивым лицом, коричневой жилистой шеей, наморщив и без того морщинистый лоб, стоял поодаль от орудия и глядел на командира взвода, дожидаясь распоряжений. Сержант этот, фамилия его Бобров, не понравился Сергею при первом же знакомстве. Сергея насторожил острый взгляд глубоко сидящих под косматыми бровями глаз Боброва. Да и все лицо его — широкий, вздернутый нос, тянущаяся вслед за ним верхняя губа — толстая, точно вывороченная наизнанку, щеки, прорезанные двумя глубокими складками, спадавшими от носа к подбородку, — было угрюмым и недовольным. Сергею казалось, что Бобров смотрит на него с недоверием, точно на мальчишку, который взялся не за свое дело.

Сейчас, встретившись взглядом с сержантом, Сергей спохватился и точно притушил свое возбуждение и восторг, вызванные предстоящей стрельбой.

«И бобру этому покажу, как умеет стрелять лейтенант Вернидуб», — с непонятным недовольством по отношению к сержанту подумал Сергей и скомандовал:

— На колеса! Занять вторую запасную!..

Сергей стоял в окопе и, маскируясь воткнутой в бруствер веткой осины, глядел в бинокль на далекую дорогу. Сердился на себя, что долго не проходило волнение. Он хорошо видел черную полоску амбразуры вражеского дзота. Дзот был расположен у самого телеграфного столба, на котором сверкали под лучами солнца фарфоровые изоляторы.