Виктор Найменов - Окруженец

От неудобного сидения у меня затекли ноги, я спустился с дерева и углубился в лес метров на триста, чтобы спокойно обдумать свои дальнейшие действия. Я выбрал место, прилег и принялся ворочать мыслями. Что и как делать, примерно я уже знал, но надо продумать детали, чтобы исключить возможные неприятные неожиданности. Хотя, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Все может произойти, и всего не продумаешь, соломку не подстелешь. Придется разбираться на месте, ну, да ладно, не в первой. Я приподнялся, еще раз оглядел это место и решил, что оно подходит к моему плану.

Придя на старое место, я снова забрался на дерево и осмотрел сначала деревню, а потом подходы к дому полицаев. До него было метров семьдесят-восемьдесят, и на всем этом пространстве росла картошка. Ботва была уже довольно густая и высокая, так что можно подобраться прямо ко двору незамеченным. А вот и смеркаться начало, пора двигать. Я скинул вещмешок и достал из него моток парашютных строп, их я обрезал с купола парашюта погибшего летчика. Мне тогда подумалось, что они могут пригодиться, вот и пришлись к месту, самое время. Потом я нацепил на себя полицейские причиндалы, пожелал себе удачи и пополз к дому предателей.

До дома я добрался довольно быстро, осторожно проник во двор через заднюю калитку и выглянул из-за угла какого-то амбара. Во дворе была полная тишина, но из освещенных керосиновой лампой окон доносились громкие звуки. Там то ли ругались, то ли пьянствовали, но все это было в мою пользу.

Сначала я решил дождаться полицаев на улице, авось, кто-нибудь и выползет. Но никто не выходил, и я задумал изменить свой план. На улице почти стемнело, и хозяйка с детьми, наверное, уже легла спать. А разговор, доносящийся из дома, становился все громче и громче. Что же, вперед, и я машинально перекрестился, но даже не заметил этого. Я поднялся на крыльцо и подергал за ручку, дверь была заперта, я постучал, но никто и не думал отзываться. Что-то там у них происходило, потому что голоса стали срываться на крик, видимо, не поделили самогонку. Я заглянул в окно, но и там ничего не увидел, оно было занавешено. Тогда я стал грохотать пяткой в дверь и, наконец, крики в доме затихли, наверное, там услышали посторонние звуки. В окне показалась рожа Архипа, и я кивнул ему головой в сторону входной двери. Спьяну он принял меня за своего и нетвердой походкой пошел открывать. Ничего не спрашивая, он распахнул дверь, и я тут же врезал ему кулаком в горло. Он повалился на какие-то ведра или кастрюли, неважно, но грохот стоял отменный. Пока полицай не очухался, я схватил его за воротник и затащил в дом.

На кухне стоял Осип с выпученными глазами и по стойке «смирно». Я навел на него автомат, а Архипку приложил головой о печку, но не сильно, чтобы отдохнул подольше. Осип так и не двинулся с места, затравленно глядя на меня. Парень-то, видно, трусоват, а я напугал его еще больше:

— Здорово, мурло!

Он только сглотнул слюну и ничего не ответил, а я вытащил из кармана моток строп и кинул его Осипу:

— Свяжи-ка этого, и без шуток!

При этом кивнул на Архипа. Осип поднял моток и пошел к брату, поглядывая на мой автомат. Когда он управился с работой, у него, наконец, прорезался голос:

— Чего ты хочешь?

— А хочу я одного, мил человек, чтобы вы оставили деревню в покое и не мешали людям жить. Служите фашистам, так служите, но без лишнего рвения!

— Но мы и так…

— Замолчи, пес смердячий, я все знаю. В общем, сделаем так. Сейчас одеваешься, вот этого берешь через плечо, и пойдем на улицу, побазарим.

В это время из другой половины дома вышла хозяйка в накинутом на ночную рубашку пуховом платке:

— Что здесь происходит?

— Да ничего страшного, хозяйка. Просто мне нужно поговорить с вашим мужем. И если он меня поймет правильно, то все будет хорошо. Да, Ося?

Полицай икнул и кивнул в ответ, поглядывая то на меня, то на свою жену. И, хотя мне было неудобно, прежде всего, перед собой за свой поступок, но я все, же сказал:

— У вас есть дети, помните о них.

Мне пришлось сказать это, но у меня не было другого выхода. Потом я поднялся с табуретки:

— Все, пойдем. Не волнуйся, хозяйка, он вернется. И не нужно шуметь.

И я вывел Осипа, несущего на своем плече Архипа, на улицу.

Подталкивая полицая автоматом в спину, я сначала вывел их к клену, на котором сидел, когда наблюдал за деревней. К этому времени Архип начал приходить в себя и что-то мычал. Но я не стал здесь останавливаться, а погнал их дальше в лес, туда, где днем отдыхал. Придя на место, я усадил их рядышком, а сам устроился напротив. Я знал, что они никуда не денутся, Архип связанный, а Осип до того напуган, что у него и мыслей таких нет.