Георгий Марков - Отец и сын (сборник)

«Ну-ка, деданька, говори, а я послушаю да прикину, куда ты гнешь», — подумала она, а вслух сказала:

— Уж так много сразу!

— А что ж много! Ты нам не чужая, и мы тебе сродни. Да и работница ты, хлопотунья. Дом-то на чьих плечах держится? На твоих! Я у вас вроде головы — думаю за всех; матушка Устиньюшка — ноги-руки, туда-сюда ими шурует, а спина и плечи — ты!..

— Больно уж расхвалил, деданька! Не перед добром, однако…

— Да что ты, дурашка! Всегда о тебе печалюсь, всегдашеньки! Да еще как печалюсь! Знает только грудь да подоплека!

— Где же ты столько товаров на меня возьмешь?

— Сама купишь. Вот утро наступит, садись в обласок и плыви на базу. Сказывают, остановилась она под Наунаком, не доходя трех плесов.

— Бесплатно, пожалуй, там не дают…

— Уж как бы хорошо, если б давали… А раз не дают, выдру с собой прихвати. Давным-давно, ты еще совсем малышкой была, поймал я выдру и тогда же загадал: как подрастешь, купить тебе на нее нарядов что ни на есть самых лучших.

«Уж не врал бы ты, деданька, насчет выдры-то, — подумала Надюшка. — Сама видела, как зимой привез ее тебе Мишка из Югина».

— А что так к спеху, дедка? — спросила Надюшка.

— А то к спеху, что база поблизости. Уйдет потом на устье Чижапки, вот тебе и будет: за морем телуха — полуха, да рубль перевоз.

— И то верно! — согласилась Надюшка.

— Как начнет светать, ты и отправляйся. Обласок я просмолил, дырки законопатил. Пойдет так, что чуб засвистит. Приплывешь на базу — и прямо к самому начальнику. Так, мол, и так: принимай выдру, выкладывай товары. Выдра — высший сорт! Потянет подходяще. Ну, матушка Устиньюшка накажет кое-что купить, сделаешь все честь честью.

— Что ж не сделать-то? Сделаю.

— Вот и добро! А когда, дочка, будешь выдру сдавать, посмотри, много ли у них пушнины собрано. И на товары глазом кинь…

Надюшке захотелось перебить Порфирия Игнатьевича, спросить: «А это зачем?» — но она промолчала.

— И еще, дочка, такое дело: будешь когда ходить там, посмотри, как у них паузки к берегу причалены: простыми канатами или на железных цепях с якорями.

— А это зачем тебе, деданька? — против воли вырвалось у Надюшки.

Порфирий Игнатьевич притворно закашлял, и Надюшка поняла, что он скрывает свою растерянность.

— Да вишь, какое дело, — все еще прокашливаясь, сказал Порфирий Игнатьевич. — Хочу я в Каргасоке паузок купить и поставить у нас на берегу, вроде пристани. Страсть как неудобно приставать… Хоть песок, а все же ноги топнут… Да и груз какой привезти — с паузком способнее…

Надюшка снова сделала вид, что поверила, с готовностью сказала:

— Все, деданька, высмотрю. И насчет товаров, и насчет пушнины, а уж про цепи и якоря само собой…

— Вот-вот… чтоб, значит, как у них, так и у нас… И чтоб, значит, ни ветер, ни буря не сорвали… Ну, ты еще поспи. Я тебя приду перед утром разбужу.

«Поспи…» Да разве после всего этого пойдет сон на ум? Дверь скрипнула. Порфирий Игнатьевич вошел в дом, и над Сосновой гривой воцарилась такая тишина, что были слышны всплески рыбы на Васюгане.

Надюшка лежала с открытыми глазами. «И почему я вчера не сбежала? Чуяла ведь, что случится что-то неожиданное. Вместо Каргасока-то попаду бог знает куда… И не зря… нет, не зря велел он мне высмотреть все», — думала она, испытывая от новых тревог, свалившихся на нее, жажду и жар во всем теле. Но все-таки сон сломил ее.

Порфирий Игнатьевич разбудил Надюшку, когда уже стало совсем светло. Увидев яркое небо, солнце, Надюшка вскочила, ворчливо сказала:

— Подвел ты меня, дедка. Обещал разбудить на рассвете, а уж белый день на дворе.

— Да и я проспал! И матушка Устиньюшка только что встала. Ночь-то просудачили, вот он, сон-то, и сморил под самое утро. Ну, ничего, все равно к вечеру поспеешь вернуться.

Надюшка наскоро напилась чаю и заспешила на берег. Пока шли к лодке, Порфирий Игнатьевич повторил свои наказы. Но старался он зря. Надюшка запомнила их с одного раза и не заспала в крепком предутреннем сне. Запомнила она и распоряжения матушки Устиньюшки насчет покупок.

— Вот здесь, дочка, думаю я барку-то поставить, — указывая на небольшой заливчик между двумя песчаными косами, сказал Порфирий Игнатьевич. — Не знаю только, чем крепить: канатом или цепью…

— Да что ты, дедка! Канатом или цепью… Тут сетевая бечева и та выдержит. Вишь, залив-то между отмелей…

— Не скажи, дочка. Ветер когда разыграется, тут вон какая волна ходит. Оторвет, в реку сбросит! А то и на мель закинет. Посмотри, как там у них…