Владимир Першанин - Бронекатера Сталинграда. Волга в огне

– Ну, вот и пришли, – вздохнула Надя. – В гости приглашать поздно, да нас здесь набито аж две семьи. Вместе с детишками человек десять.

– Ничего, мы вон там постоим.

Целовались оба неумело. Девушка вздрагивала от прикосновения губ и пальцев, гладивших спину.

– Ну, все, пора, – первой отстранилась Надя. – Какой вечер был хороший! Мы еще встретимся?

– Конечно.

– А я переживала, что ты меня уважать не станешь. Не успели познакомиться, я уже целовать себя позволяю.

– Все нормально. Ты мне очень нравишься.

– И ты мне, Костя.

За лесом на Волге, как всегда ночью, гулко отдавались разрывы снарядов. Немцы обстреливали переправы. Над городом висело тусклое зарево, там продолжались пожары. На большой высоте кружил наблюдатель «Фокке-Вульф-189». Сбрасывал на парашютах световые ракеты, или «фонари», как их называли. Они ярко горели и, медленно опускаясь, освещали Волгу и загруженные людьми суда. Этот высотный самолет очень помогал немецким артиллеристам, освещая цели. В него пытались стрелять из зенитных «трехдюймовок», но невидимый в ночном небе наблюдатель продолжал свое кружение.

Через несколько дней на рассвете бомбили зенитную батарею неподалеку от стоянки дивизиона. Батарея, состоящая из шести трехдюймовых орудий, мешала немецким самолетам вести разведку, прикрывала Ахтубу и несколько затонов, не давая приближаться к стоянке катеров и ремонтной базе.

Конечно, катера, а особенно ремонтная база, представляли для авиации более ценную добычу. Но мастерские и катера были хорошо замаскированы, защищены зенитками. Прежде всего требовалось уничтожить батарею.

Орудия стояли в глубоких капонирах, укрыты маскировочными сетями и ветками. Но у немцев имелись данные авиаразведки, а впереди тяжелых, окрашенных змеиными узорами «хейнкелей» пронеслись два «мессершмитта», высыпав на позицию батареи несколько десятков мелких зажигательных бомб.

Немцы рассчитали верно. От зажигалок горит и лес, и кустарник. Но когда фосфорные зажигалки попадают в нужную цель, огонь, охватывая военные объекты, сразу выдает их. Вспыхнула маскировочная сеть на одном из орудий. И хотя сгорела она быстро, с бортов «хейнкелей» отчетливо разглядели пламя. Загорелся навес над полевой кухней, сухие ветки тоже сыграли предательскую роль.

Из землянок выскакивали расчеты, сбрасывали маскировку, вгоняли в казенники тяжелые снаряды. Оба «мессершмитта», уточняя цель, пронеслись на высоте двухсот метров, выстилая пушечные и пулеметные трассы. Плотный огонь свалил подносчика снарядов, сбросил с сидений еще двух зенитчиков. 20-миллиметровые снаряды прошили и зажгли грузовик. Все – цель была обозначена.

Вдогонку «мессершмиттам» били пулеметы со станков, с сетчатыми зенитными прицелами, но скоростные истребители уже исчезли, а «хейнкели» выходили на боевой разворот, натужно ревя мощными моторами, несущими две с половиной тонны бомб в утробе каждого самолета.

В отличие от пикирующих Ю-87, они шли довольно высоко. Казалось, не летели, а плыли, и скорость была не слишком велика – четыреста километров. Головной самолет сбросил серию осколочных бомб весом по двадцать пять килограммов. Вспышки орудий сверху были хорошо видны. Десятки бомб, равных по мощности гаубичному снаряду, накрыли батарею.

Бомбы рвались одна за другой и по несколько штук сразу. Поляна с редкими деревьями и кустарником, где располагалась батарея, покрылась сплошной пеленой вспышек и дыма. Не повезло двум крайним орудиям второго взвода: одно накрыло прямым попаданием, по второй зенитке, как косой, прошелся сноп рваных, смертельно жалящих осколков.

Расчеты раскидало. Большинство артиллеристов, обслуживающих обе «трехдюймовки», были убиты или тяжело ранены. Взрывы, хоть и не с такой точностью, нашли свои жертвы и на других орудиях. Но батарея не прекращала огонь. Каждая «трехдюймовка» из оставшихся четырех посылала по десять-пятнадцать снарядов в минуту.

Даже сплошь избитая осколками зенитка, где остались лишь раненый наводчик и подносчик снарядов, сделала несколько выстрелов. Затем сполз на станину истекающий кровью наводчик, а следом с негромким шипением опустился пробитый откатник. Масло, смешиваясь с кровью, растекалось по вытоптанной площадке.

Второй и третий «хейнкели» сбросили более тяжелые бомбы: «сотки» и несколько штук килограммов по двести пятьдесят. Опрокинуло, сорвало со станины корпус одной из зениток, а обвалившийся капонир и груда земли, поднятая мощным взрывом, завалили исковерканную пушку вместе с расчетом.