Владимир Першанин - Самоходка по прозвищу «Сука». Прямой наводкой по врагу!

С тех пор на Чурюмова временами накатывала безудержная злость, он терял над собой контроль.

Катя попятилась, затем крикнула:

– Вас в психушку надо!

– Это тебя в психушку. Там весело с такой подстилкой будет.

Карелин тащил прочь упирающегося, матерившегося друга, а Катя кричала вслед:

– Я этого просто так не оставлю. Я доложу…

– Стучи куда хочешь, только сейчас помолчи, – с трудом удерживая Чурюмова, попросил Павел. – Человек под снаряд попал, весь экипаж сгорел. Ну иди, не мешай его увести. Успеешь, доложишь…

Дрянная получилась история. Хорошо хоть врачей поблизости не оказалось. А раненые много чего повидали, будут молчать.

Через несколько дней Павел навестил ребят, выпили, помянули погибших. Захар Чурюмов от выпитого самогона снова начал психовать, пытался собирать вещи и выписываться. Его кое-как успокоили.

Вася Сорокин, у которого на лбу вместе с оспинами появился осколочный шрам, рассудительно заметил:

– Захару пить ни к чему. Голову тем взрывом крепко тряхнуло. К врачам ходил, ругался: я, мол, не симулянт и госпиталь с вашими стукачами мне опротивел. Замполит с ним беседу имел, санитарку какую-то искал.

– Ты сам-то как, Васька? Жена пишет?

– А куда она денется. Три письма прислала и посылку собирает. Я ей велел первача в резиновую грелку налить и полотенцем обмотать. Меда обещала прислать. Позову, как получу.

– А чего ж ты за девками бегаешь? Жена у тебя душевная, двое детей. В тылу голодно, а она мед для тебя ищет.

– Бегаю, – важно согласился ефрейтор. – Только и они от меня бегают. На хрен ты нужен на костылях да в заштопанных кальсонах. Вот гипс снимут, одежкой обзаведусь и найду себе подружку. На войне без этого нельзя.

Сказано было так серьезно, что Паша и Захар, не выдержав, дружно засмеялись.

– Это почему же нельзя?

– Переживаний много. Друзья живьем сгорают. Мишке Швецову осколок в горло попал. Кровью захлебывается, а в глазах слезы. Кто же помирать хочет?

– Эх Васька, ты Васька!

– В ездовые буду проситься, – делился планами Сорокин. – Куда мне с перебитыми костылями? Тоска от всех этих танков-самоходок. Гробы железные! А мне детей еще поднимать надо.

Обнялись, попрощались, договорились встретиться еще.

А с Катей получилось следующее продолжение. Погода стояла хорошая, и по вечерам часто утраивали на лужайке танцы. Обычно играл баянист с ампутированными ступнями.

Хорошо танцевать мало кто умел. Больше топтались, прижимая к себе подруг, смеялись, о чем-то перешептывались. Приходили девушки и женщины в возрасте из села. Те, кто постарше и потерявшие мужей, искали комиссованных, неженатых. Одна из них, лет двадцати шести, подошла к Карелину, стала расспрашивать о семье, выпишут ли его на фронт.

– Недели три, наверное, полежу, а там, конечно, снова на передовую, – по-простому ответил ей Паша.

– Больно ты худой… может, комиссуют?

– Нет, вряд ли.

– Всякие способы есть. Такой молодой, веселый – и снова под пули. Мужик ты крепкий, оклемаешься, рано тебе умирать. А у меня хозяйство, дом хороший, сад. Сынишке седьмой годок, вы с ним подружитесь, рыбалить вместе будете.

– Ну пойдем, глянем на твой дом, – весело согласился Паша. – Не смотри, что худой, силенка осталась. Женщина с минуту раздумывала, внимательно глянула на лейтенанта.

– Если ты насчет выпить да переспать намекаешь, то времени не трать. Мне постоянный мужик нужен, а не любитель хорошо пожрать да в чужой постели поваляться.

– Знаете, тетенька, – разозлился Пашка, – шли бы вы куда подальше. Я симулировать и раны купоросом растирать не собираюсь. Катайся сама на своей лодке.

Женщина фыркнула и, покачивая внушительным задом, направилась на другой конец танцплощадки. Саня Зацепин неодобрительно покачал головой:

– Зря выделываешься, Пашка. Бабенка сама к тебе подошла. Вел бы себя поласковее, пообещал бы, что будете вместе. Глядишь, сегодня бы с ней спал.

– Что мне теперь, ради нее под инвалида косить?

– Тянет тебя снова на войну, аж сил нет.

– Да не тянет, – разозлился Карелин. – Насмотрелся уже на сгоревших ребят. Но куда от нее денешься? Дурить да инвалидом прикидываться я не собираюсь. Валяй сам, если в тылу остаться хочешь.

– Я добровольцем на фронт пошел и воевать до конца буду.

– Медаль тебе на хвост! Герой, да и только. Покурили, наблюдая за танцующими парами.

– Глянь, Катька одна скучает, – толкнул Карелина Саня Зацепин. – Подойди, она ведь тебе нравится.