В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

— Пора же!.. Пора… Чего ждут? — волнуется он.

Я тоже волнуюсь, но не хочу показывать этого и говорю комбату подчеркнуто спокойно:

— Не опоздают. Там у нас опытные артиллеристы.

Словно в подтверждение моих слов, воздух разрывает первый орудийный выстрел. Что‑то блеснуло у головного танка. А после второго выстрела его охватило огнем и дымом. Четыре остальных танка поворачивают обратно. Головной так и остался на месте — горит…

— Огонь ведет из первого орудия помощник командира взвода Каплун! — докладывает повеселевший Мальцев.

Вскоре поступает донесение о том, что в деревне Тулат первая рота батальона уничтожила десять вражеских разведчиков и захватила автомашину, два мотоцикла, пулемет, автоматы.

Немцы попытались было продвинуться на левом фланге батальона, но наши артиллеристы и минометчики отогнали их, и фашисты повернули на Булганак (Кольчугино). В это время второй и пятый батальоны отбивают атаку целого немецкого полка. Врагу не удается прорваться и там. Путь на Симферополь в этот день остается для него закрытым.

Возвращаюсь от Мальцева на бригадный НП, на курган. Отсюда удобно следить и за передним краем нашей подвижной обороны и за тем, что делается дальше. На западе замечаем колонну немецких машин— идут от города Саки в сторону Ивановки. Колонна растянулась на несколько километров.

— Завидная цель, не правда ли, артиллерист? — подзадориваю лежащего рядом майора Хаханова.

— Да, цель прекрасная, — соглашается он.

— Так что же? Стреляйте!..

— Подождать надо, далековато еще…

— Ну вот, теперь уже ближе! Давай!..

— Цель очень растянута. Нет смысла бросать такие снаряды…

Руки так и чесались ударить по этой колонне. А армейский артиллерист лишь посматривал на нее да тяжело вздыхал. Огня на колонну он так и не вызвал.

Несколько месяцев спустя, в Севастополе, я вновь встретился с Хахановым— он опять оказался на нашем НП в качестве представителя поддерживающей артиллерии.

— Будете поддерживать нас, как в октябре под Симферополем? — спросил я.

— Нет, теперь по–настоящему, — улыбнулся майор. И признался: — Тогда у меня было всего четыре снаряда. Приходилось беречь на случай самообороны…

Задним числом я понял, какую выдержку должен был проявить этот артиллерист на кургане в крымской степи.

Противник был задержан пока под Симферополем. Но вдоль побережья он шел на Севастополь, и воспрепятствовать этому мы не могли. Только у Николаевки, в десяти километрах севернее Качи, передовые немецкие части остановил огонь флотских береговых батарей старшего лейтенанта Заики и капитана Матушенко. Но об этом нам стало известно значительно позже.

К вечеру 31 октября бои на нашем участке стихли. Мы смогли осмотреться, проверить личный состав. Тревожило длительное отсутствие сведений о пятом батальоне— уже много часов с ним не было связи.

В тылу бригады — сплошной поток колхозного скота, угоняемого на восток. Далеко по степи разносится хриплое мычание коров, блеяние овец. Невольно думалось: не напрасно ли их гонят, успеют ли эти стада уйти на Керченский полуостров?

— Связь! Связь! — услышал я вдруг радостные возгласы начальника штаба. — Связь со штабом Приморской армии! — тут же уточнил он.

— Быстрее передайте им обстановку перед фронтом бригады, — приказываю Илларионову.

— Есть, товарищ комбриг! — Владимир Сергеевич скрывается в палатке связистов.

В 22 часа начальник штаба доложил мне радиограмму командарма: «Бригаде сосредоточиться в районе Старые Лезы и продвигаться к Севастополю по маршруту Булганак, Ханышкой».

Только вчера встретились с генералом Петровым. Вчера же к нам прибыл майор от командующего артиллерией армии. И вновь убеждаемся, что штаб Приморской не упускает нас из виду. От этого чувствуешь себя бодрее, увереннее.

Но батальоны никак не удается собрать. Нет не только пятого, но и второго. Посылаем людей на поиск во все стороны — и безрезультатно.

— Трудно им было под Княжевичами, много крови пролито там, — говорит Ехлаков, который побывал в этих батальонах утром, а сейчас вернулся из других подразделений. — Но Дьячков и Черногубов должны пройти, — успокаивает комиссар сам себя. — Люди опытные, сообразительные…

На сердце тяжело. Бои в степном Крыму только начались, а уже два батальона из пяти оторвались, и неизвестно, что сейчас с ними. Не возвращается и начальник медслужбы бригады майор Мармерштейн, который был послан на правый фланг с санитарными машинами для эвакуации раненых.