В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Своих средств для подавления обстреливавшей нас немецкой артиллерии бригада не имела. С вызовом огня береговых батарей через командование четвертого сектора произошла задержка. Нужны были срочные меры, чтобы сократить потери и по возможности уберечь наши оборонительные сооружения. С согласия Вильшанского я связался непосредственно с командармом И. Е. Петровым, которому и доложил об обстановке на участке бригады. После этого 10–я и 30–я береговые батареи быстро открыли огонь по наступающему противнику и его батареям.

Однако враг уже успел нанести существенный ущерб нашей обороне. Разрушения и потери увеличились в результате налетов немецкой авиации. Она бомбила главным образом боевые порядки второго и третьего батальонов. На стыке их у горы Азиз–Оба, на ключевом участке обороны бригады, разгорелся в последующие часы наиболее напряженный бой.

Мы увидели, как впереди немецкой пехоты появилось несколько танков. Они приближаются к нашим окопам, но краснофлотцы не отходят. Вот один танк вздрогнул и завертелся на месте. Задымил и второй — он тоже подбит. Третий, вспыхнув, начал было разворачиваться, но внутри его произошел взрыв… Однако танков гораздо больше. Три других повернули на нашу противотанковую батарею. Она успела подбить еще два танка, а третий навалился гусеницами на орудия…

Около 10 часов утра немцы овладели горой Азиз–Оба.

— Первая рота почти вся погибла, но своих позиций не оставила, — доложил майор Бутаков.

Такой же доклад поступил из второго батальона: там полегла, не оставив своего рубежа, третья рота, оборонявшаяся на восточных скатах Азиз–Оба.

Через час положение на участках двух батальонов стало еще более тяжелым. Враг медленно продвигался в глубь нашей обороны.

— Что будем делать, Владимир Львович? — спрашиваю комбрига.

— Резервов у нас нет. Надо просить помощи у генерала Воробьева, — решает Вильшанский и связывается с комендантом сектора. Но мы понимаем: прислать подкрепление могут не так‑то скоро.

Нам уже известно, что одновременно с 22–й немецкой дивизией, атакующей нас, против наших соседей справа перешла в наступление 132–я дивизия противника. Значит, фронт наступления — не меньше 10 километров.

Исключительно стойко держится четвертый батальон. Одна за другой захлебываются у его окопов вражеские атаки. Комбатом там Федор Линник, кадровый майор. Не помогли немцам и двинутые сюда десять танков. А когда дело дошло до штыковой контратаки, секретарь комсомольского бюро батальона Семин первым выскочил из окопа. Он один заколол трех гитлеровцев.

Все политработники подразделений — в гуще боя. Трижды за несколько часов водил краснофлотцев в контратаку политрук Загальский, находившийся в третьем батальоне как представитель политотдела. Несколько раз увлекал свою роту в штыковой бой политрук Кудин. Потом он был убит, ряды роты поредели, но даже когда в строю осталась лишь горстка бойцов с раненым лейтенантом Гагиевым во главе, они продолжали сражаться так же упорно.

Вечером подводим итоги этого тяжелого дня. Три из пяти батальонов удержали свои позиции. Но два — второй и третий — понесли большие потери и отошли. В самом центре участка бригады враг вклинился в нашу оборону на 700 метров.

К ночи усилился мороз. Задул порывистый холодный ветер, и началась настоящая пурга — явление чрезвычайно редкое в этих местах. Не предпринимая ночью новых атак, враг не прекращал, однако, обстрела наших позиций.

Утром наступление возобновилось на всем фронте бригады. Но скоро стало ясно, что теперь немцы стремятся прорвать оборону четвертого и пятого батальонов.

Между тем высланный в помощь бригаде резервный полк 388–й дивизии задержался — должно быть, из‑за непогоды — на марше и в 9 часов утра, когда стало уже совсем светло, только подходил к нашим тылам. Обнаруженный немецким самолетом–разведчиком, полк попал под артиллерийский обстрел, а затем под штурмовку с воздуха. В результате он не только не смог немедленно пойти в контратаку, но лишь к концу дня был приведен в порядок.

Чувствуя, что командир полка капитан Ашуров и комиссар Алимов не в состоянии быстро собрать своих людей, рассеявшихся по незнакомой местности, мы послали им в помощь майора Текучева, который и вывел часть подразделений к назначенному рубежу. Затем отправился туда и я, чтобы выяснить общее состояние полка. По пути наткнулся на группу встревоженных красноармейцев–азербайджанцев. Они объяснили, что недалеко отсюда убит немецким снарядом «большой начальник».