Александр Чаковский - Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе

Итак, он останется в Ленинграде. Уедет лишь его жена. Ее покоем, а может быть, и жизнью он распоряжаться не вправе. Валицкий принял это решение, так сказать, теоретически, потому что в течение десятков лет не разлучался с женой на длительное время и практически не мог себе представить, как будет жить без нее.

Как ни странно, но за судьбу сына Федор Васильевич сейчас не волновался. В том, что Анатолий сегодня или завтра вернется домой, Валицкий был уверен… Но неужели он не задавал себе вопроса: «А что будет дальше?» Неужели не понимал, что из всей его небольшой семьи именно Анатолию, молодому человеку призывного возраста, предстоит по логике событий в дальнейшем подвергнуться наибольшей опасности?

Нет, разумеется, Валицкий думал обо всем этом, в особенности теперь, после разговора с Васнецовым. Но он был убежден, что каждый человек должен в соответствии со своими знаниями, возрастом и объективно сложившимися обстоятельствами занимать свое, именно свое место в жизни, как бы она, эта жизнь, ни сложилась. Превыше всего ценя в людях честь и достоинство, Валицкий страдал оттого, что сам он — не по своей, конечно, вине! — уже давно не занимает того места, занимать которое не просто имеет право — дело было совсем не в праве! — но обязан, именно обязан в силу своих знаний, способностей и опыта.

С Анатолием, говорил себе Федор Васильевич, все проще. Он будет на своем месте, на том самом, на котором обязан быть. Как это ни странно, но мысль о том, что это «место» может стать могилой для его сына, просто не приходила Валицкому в голову.

…После посещения им Смольного Валицкий в течение двух дней вообще не выходил из дому, ожидая новых телефонных звонков из архитектурного управления. Но ему никто не звонил. Наконец не выдержал. Ему захотелось хотя бы зрительно приобщиться к тому, что происходит вокруг, почувствовать себя хотя бы косвенным участником событий.

Медленно идя по раскаленному от жары асфальту, он внимательно присматривался ко всему, что его окружало, безотчетно пытаясь сопоставить услышанное от Васнецова с реальным окружающим его миром.

Валицкий шел, вглядываясь в лица прохожих, в окна домов, заклеенные узкими, перекрещивающимися бумажными полосами, в магазинные витрины, заложенные целиком или до половины мешками с песком.

Возле одной из таких витрин Федор Васильевич остановился и скептически осмотрел сооружение из мешков. «Глупо, — сказал он про себя, — глупо и безграмотно. Через день-другой это сооружение неминуемо развалится».

Федор Васильевич огляделся в надежде найти кого-нибудь, кто имел бы отношение к этой песчаной стене. Однако увидел только прохожих, озабоченно спешивших по своим делам.

Тогда Валицкий решительно вошел в магазин. Там торговали галантереей и кожаными изделиями. Под потолком горела электрическая лампочка — свет с улицы сюда почти не проникал. За широким застекленным прилавком стояла девушка-продавщица и сосредоточенно наблюдала за светловолосым парнем, который тщательно разглядывал брезентовый рюкзак. Он вертел его, расправлял, пробовал крепость заплечных ремней.

— Вот что… — без всяких предисловий начал Валицкий, — скажите тем, кто возводил это идиотское сооружение, — он мотнул головой в сторону прикрытой снаружи витрины, — что оно через неделю развалится…

Продавщица удивленно посмотрела на длинного, как жердь, странного человека с галстуком-«бабочкой» — она видела такие лишь на сцене, в театре оперетты. Парень опустил рюкзак на прилавок и тоже недоуменно посмотрел на Валицкого.

— Я, кажется, ясно сказал, — повторил Валицкий. — Положить в основание три мешка и взвалить на них целую гору может только идиот.

— А вы не ругайтесь, гражданин… — с обидой в голосе сказала девушка за прилавком.

— Черт знает что! — еще более раздражаясь, прервал ее Валицкий. — Есть в этом… гм… м… торговом заведении какое-нибудь ответственное лицо?

— Да в чем дело-то, папаша? — весело вступил в разговор парень.

— Не имею чести быть вашим родственником, молодой человек! — сверкнул глазами Валицкий. — Однако, если вы способны что-либо соображать, то должны понять…

— В чем дело? — раздался за спиной Валицкого явно встревоженный мужской голос. — Плохо обслужили?

Валицкий обернулся и увидел на пороге маленькой, почти неразличимой в стене двери лысого мужчину в пиджаке, надетом прямо на майку.

— Я обхожусь без… лакеев и не нуждаюсь, чтобы меня обслуживали! — отчеканил Валицкий. — Я просто хочу обратить внимание на то, что это нелепое сооружение из мешков с песком…