Роман Кожухаров - Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой!

Туда же перевели огонь своих орудий экипажи вражеских самоходных установок, остававшихся примерно в полукилометре от места назревавшего между противниками столкновения. Один за другим несколько земляных фонтанов поднялись в ряду немецких «самоходок». Одна из них сотряслась от огненной вспышки.

Султан красного пламени взвился вверх над машиной, и в тот же миг второй взрыв большей силы буквально разорвал ее броню, подбросив узенькую вытянутую башню вместе с орудием, словно это была граната-«колотушка». Остальные три «самоходки», окутавшись клубами черного выхлопа, поползли назад.

Вдогонку за ними устремились два средних немецких танка Т-3. Фашистским экипажам, несмотря на интенсивный обстрел, все-таки удалось закрепить тросом подбитую машину. Танк со скривленным углом наклона башни беспомощно тащился на буксире в сторону дальней высоты.

Когда позади немецких автоматчиков прогремели первые взрывы снарядов, выпущенных с левого фланга, в цепи началась неразбериха. Кто-то продолжал бежать, кто-то перешел на шаг и пригнулся. Одни остановились, а другие сразу залегли. Вся цепь открыла беспорядочный огонь, но били куда попало, потому что головы вражеских солдат были повернуты влево.

Коптюк сразу заметил, что снаряды, прилетавшие оттуда, ложились в основном за спинами врага. Неужели те, кто ведут огонь по врагу, знают, что тут, в виду реки Псел, проходит оборона штрафного батальона? Прицельный огонь велся по самоходным артиллерийским установкам, одна из которых была подбита, и к тому же в ней, похоже, сдетонировал боезапас. Остальные вражеские САУ обратились в бегство.

Их примеру последовали и «тигр» с «пантерой». Оставив на позициях русских экипаж одного из своих подбитых танков, фашистские «кошки» пятились назад. Пехота тут же стала отступать под прикрытием танковых пулеметов.

Федор тут же подавил в себе первое инстинктивное желание бросить взвод в контратаку. Преследовать врага в условиях, когда противник находился под перекрестным огнем по фронту и с левого фланга, было небезопасно. Кто бы ни был на левом фланге, это были свои, и попасть под снаряды своих же было бы глупо. К тому же расчеты артиллерийской батареи продолжали вести огонь по отступавшим танкам и пехотинцам.

В несмолкавшем гуле стрельбы различались ЗИС и одна «сорокапятка» неподалеку от взвода Дударева и стрельба 76– и 57-миллиметровых орудий на правом фланге. Теперь автоматчики уже панически бежали, стараясь не отставать от стремительно удалявшихся танков.

Вдали, на левом фланге, из-за бугра показались темные угловатые коробочки бронированных машин. Они двигались в сторону немцев, удалявшихся по фронту роты штрафников, то ли преследуя их, то ли догоняя.

– Раненые!.. Собрать раненых! – прокричал Коптюк. – И убитых…

Урон во взводе был большой, в том числе и безвозвратный. Это особенно угнетало старшего лейтенанта. Нечеловеческое напряжение боя понемногу отпускало бойцов, и они валились на дно траншей, обессилено опускаясь на корточки, усаживаясь прямо на землю, совершенно опустошенные, с такими выражениями на грязных, запыленных лицах, будто они находятся между небом и землей.

А ведь так и есть. Их траншеи, только-только оставленные безумным смерчем войны, – это какое-то особое место, не похожее ни на какое из мест на земле, ни на что из нормальной человеческой жизни.

Как только фашисты отступили на достаточное расстояние, Дерюжный отправил двух бойцов к оврагу, где укрывались пулеметчик Подсевальников и противотанковый расчет Подпругина. Вернулись оттуда группой в полном составе. Оказалось, что все живы. У Подпругина было легкое осколочное ранение груди, все трое во время боя получили контузию от прогремевшего возле самого оврага взрыва снаряда.

Подсевальников тут же доложил взводному об итогах боя. Его личный счет, подтвержденный Подпругиным, составил двенадцать фашистов.

Коптюк поблагодарил бойцов за стойкость и мужество. То, что эти трое вернулись, добавило Федору уверенности и сил. Вот бы еще с Потаповым и Гвоздевым обошлось!..

– Ах ты чертяка!.. Мы уж думали, что тебя того… – радостно приветствовал Подсевальникова замкомвзвода Дерюжный. – Чего замолчал-то? Как перестал пулемет строчить, все, думаю, добрались фашистские лапы до нашей засады. Или осколками накрыло, или очередью…

– Не, Семеныч… Нас голыми руками не возьмешь, – весело ответил Подсевальников. – Даже если это эсэсовские лапы в ежовых рукавицах…