Андрей Баширов - По ту сторону Гиндукуша

Андрей Васильевич открыл дверцу автомобиля, стоявшего тут же у гостиницы, достал две пачки сигарет, окинул на прощание хозяйским глазом верную «Тойоту» и вздрогнул от неожиданности, увидев на заднем запыленном стекле серп и молот, явственно изображенные чьим-то пальцем.

— Глянь-ка! — показал Андрей Васильевич на машину.

— Вычислили нас туземцы, чего уж тут сложного. Машина-то с дипломатическим номером. Спасибо, что хоть не гвоздем нацарапали. Надо загнать ее на всякий случай в гараж под гостиницей, там ее никто не тронет, — сказал Анвар.

Взяв ключ у администратора, Андрей Васильевич и Анвар двинулись по коридору к своему номеру. Когда до него оставалось несколько шагов, из-за угла, как черт из коробочки, выскочил оживленный пожилой пакистанец.

— Добрый вечер! — с энтузиазмом поздоровался он. — Какая приятная встреча! Вы английские дипломаты?

— Нет, наоборот, советские, — неприветливо ответил Анвар.

Пакистанец немного смешался.

— В самом деле? Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Все равно, очень, очень рад. Вы не откажетесь зайти к нам в номер? Мы тут с приятелем ужинаем, выпили немножко. Присоединяйтесь!

— Ага, водка небось у него кончилась, а тут кстати два иностранных гуся подвернулись, и за бутылкой бежать не надо. А что, неплохо — на харчах сэкономим и маотай на них испытаем, — посовещался Анвар с Андреем Васильевичем по-русски. — Большое спасибо, мы с удовольствием, — обратился он к пакистанцу. — Заглянем только к себе на минутку, возьмем кое-что, ну, вы понимаете.

— Конечно, конечно, понимаю, — радостно улыбнулся пакистанец. — Меня зовут Хашим, я из десятого номера. Буду вас там ждать.

— Послушай, Анвар, — сказал Андрей Васильевич, зайдя в свой номер и глядя, как, шурша целлофаном, Анвар вытаскивает из пакета бутылку маотая. — Сомнение меня берет — ведь мусульманам пить не положено, а мы что же — к греху их толкаем? Как-то нехорошо.

— Да брось ты! — сказал Анвар, похлопывая бутылку по боку. — Им пророк запрещал только виноградное вино пить, а насчет маотая в Коране ничего не сказано. Откуда было пророку знать, что китайцы такую дрянь изобретут? Так что совесть наша чиста. Пошли!

Приятель Хашима, пузатый немолодой человек с красноватыми, навыкате, глазами, таращился на блюдо с застывшей грудой плова и остатками курицы, стоявшее перед ним на низком столике. Завидев вошедших Анвара и Андрея Васильевича, он попытался подняться с дивана, на котором сидел, но, потерпев неудачу, грузно откинулся на сиденье.

— Это мой друг Хасан. По-моему, он немного не в форме, так сказать, — захихикал Хашим. — Вы, впрочем, не обращайте на него особого внимания, он все равно по-английски почти не понимает. Присаживайтесь.

Гости присели и начали вежливый разговор с Хашимом, в то время как Хасан, деликатно и негромко икая, рассматривал их, видимо, силясь понять, о чем идет речь. Памятуя о том, что он дипломат и к тому же в гостях, Андрей Васильевич первым делом восхвалил виденные им по дороге в Пешавар достопримечательности.

— Странно однако, у вас тут столько интересного, а туристов что-то совсем не видно. Ваше здоровье, и со знакомством! — Андрей Васильевич чокнулся с Хашимом.

— Да, вы правы. Посмотреть тут есть что — Таксила, Гандхара, буддистские храмы, Могольские сады и многое другое. Один Инд чего стоит. — Хашим недоверчиво понюхал стакан с маотаем, но выпил. Посидев немного с приоткрытым ртом и сердито посмотрев на стакан, он продолжил: — Видите ли, какое совпадение, я ведь сам хозяин туристической фирмы. Сколько раз пытался всерьез наладить дело с иностранцами, а толком ничего не получается. Почему, вы спрашиваете? Да потому, что власти, откровенно говоря, не очень-то хотят сюда чужих пускать. Народ-то у нас живет бедно и думает, что так и надо. А чужие люди — это чужие идеи, чужой образ жизни. Будьте здоровы! Хасан, ты бы не пил больше!

Хашим отхлебнул и задумался. Ужасная китайская водка прибавила свободы его языку.

— У нас тут много таких, которым хочется, чтобы ничего не менялось и чтобы люди не ведали, что можно жить по-другому. Вот я сегодня мимо мечети проходил и слышал, как мулла проповедь читает. Что же он такое несет! Чушь, дичь, громоздит слово на слово, только и знает громыхать: «Аллах велик, Аллах велик!» Коран вызубрил наизусть за десять лет в медресе, вот и все, а о чем там говорится — и сам не поймет! Вы не подумайте, я человек верующий, но Бога в душе ношу. А ведь этим бородачам нашим того мало — в политику лезут, народ заводят, царство небесное сулят, если будут их слушаться. Не их это дело — муллы должны в мечетях сидеть, а не народ на улицах будоражить.