Владимир Першанин - Я – бронебойщик. Истребители танков

– Думаете, вы многого добились своим наступлением под Москвой? Ваши генералы угробили более ста тысяч солдат. Ценой их жизней отодвинули немного наши войска от Кремля и думают, что начали победный марш. А число погибших за первый год войны? Вам кто-нибудь говорил, что только в плен сдались два с лишним миллиона солдат и офицеров. Многие из них перешли на службу в ряды вермахта и участвуют в освободительной…

В этот момент у наших артиллерийских батарей всегда находились снаряды, и на вражескую радиоустановку обрушивались залпы не только полевых пушек, но и тяжелых гаубиц.

Немцам мы не слишком верили. Чтобы угодили в плен два миллиона бойцов и командиров, и представить себе не могли. А вот насчет погибших… Тут мы все видели, что людей не щадят.

На нашем участке, даже спустя недели полторы после боев за переправу и дальнейшего наступления, оставались незахороненными десятки трупов. Три огромные братские могилы, где лежали погибшие бойцы нашего полка и частично других подразделений, были увенчаны деревянными пирамидами с красными звездами наверху.

Там были написаны красивые слова о героически павших за Родину, но не указывалось, сколько человек погребено. Только по размерам этих печальных холмов мы могли предполагать, что полегло наших товарищей не меньше тысячи.

А чего удивляться? Дивизия насчитывала тысяч двенадцать бойцов и командиров. Что для нее потери в одну тысячу! Часто не хватало боеприпасов, продовольствия, но маршевые роты численностью по триста-пятьсот человек шли на передний край непрерывно, пополняя дивизию и соседние подразделения.

Я получил письмо из дома. Мама была почти неграмотная, письма обычно писала одна из сестер. Крупным ученическим почерком мне передавались приветы от родни и друзей, сообщались нехитрые новости. Я ждал известий об отце. Вдруг лежал в госпитале и объявился.? Но отец бесследно исчез в мясорубке сорок первого года.

Я жадно вчитывался в любые мелочи. Весной в речке и на озере хорошо ловилась щука. Дед Игнат (отец моей матери), несмотря на возраст, наловил вентерями штук тридцать крупных щук и много мелочи. Крупные рыбины были с икрой, которую солили. Можно было насолить и рыбы, но соли не хватало.

Мать просила меня беречься и не лезть на рожон – один мужик в семье остался. И в каждом письме скупо сообщалось о моих погибших или пропавших на войне односельчанах.

Новостями я делился с Федей Долгушиным и Родькой Шмырёвым. Они получали письма примерно такого же содержания. Мы очень ждали писем из дома, но радостного в них было немного.

Возобновились боевые и политические занятия. К сожалению, большинство из них носили формальный характер. Надо было опять заниматься строевой подготовкой, зубрить уставы, разбирать и собирать винтовки, метать учебные гранаты.

Вначале наша рота ПТР занималась вместе со всем батальоном. Но Зайцев добился, чтобы нас учили по нашей специальности. Пришло много новичков, которые о многом не имели понятия.

Из досок и фанеры сколотили два макета немецких танков. Красной краской были отмечены уязвимые места. Со скрипом пробили разрешение на боевые стрельбы. Выделили всего по три патрона. С двухсот метров учили новичков поражать уязвимые места немецких танков. Стреляли плохо. Иной раз не попадали даже в макеты, не то что в отмеченные краской места. Ступак разрешил провести повторные стрельбы. Мы учили молодых бойцов крепко прижимать приклады ружей и плавно давить на спусковые крючки.

Существенного улучшения не добились. Чего там дополнительные три-четыре патрона! Но по крайней мере молодняк уже имел представление о стрельбе из ПТР. Вновь пришедшие ребята могли при нужде заменить выбывших командиров расчетов.

– Куда выбывших? – наивно спрашивал парень лет восемнадцати.

– Раненых или погибших, – резко пояснил Федор Долгушин. – Не догадывался, что на войне такое случается?

Федора, да и меня тоже порой выводила из себя легкомысленность молодых ребят. Они считали, что всему сразу научатся в бою. Приходилось переламывать такое отношение, заставлять правильно целиться, рыть запасные окопы, беречь ружья и патроны от загрязнения, постоянно их чистить.

Запомнилась мне лекция, прочитанная майором-артиллеристом из штаба армии. Он довольно откровенно, избегая общих рассуждений, рассказал нам и артиллеристам полковых батарей об изменениях в немецких танковых войсках.

– Если кто помнит легкие Т-1 и Т-2, то забудьте о них, – говорил майор. – Из передовых частей выведено большинство чешских танков Т-35 и Т-38. Усилена броня на основных немецких танках Т-3 и Т-4. Вы, наверное, это заметили?