Владимир Першанин - Я – бронебойщик. Истребители танков

Дело в том, что рота окопалась на гребне. Землянки, в том числе неплохо укрепленная землянка Ступака, располагались на тыльной стороне холма. Обзор из них был никудышный, зато защищал гребень. Теперь роту частично передвинули вперед. Мы отлично видели нейтралку, пятьсот-шестьсот метров снежной равнины, но стали более уязвимыми для огня противника.

Нейтральная полоса, покрытая воронками, представляла тягостную картину. Среди закопченного весеннего снега вытаивали тела красноармейцев, погибших в зимних боях.

Посреди поля, среди жидкого проволочного заграждения, застыли две сгоревшие «тридцатьчетверки» и легкий Т-26, разваленный взрывом на две половинки. Если присмотреться, можно было увидеть обгорелые останки танкистов – некоторые разорванные на части. В голову невольно лезла мысль, что не сегодня завтра полк снова поднимут в наступление и кто-то из нас ляжет рядом с ранее погибшими. На таком ровном поле от пуль и мин не спрячешься.

Ближе к нашим позициям еще дымили сгоревшие танки Т-3, Т-38 и массивный восьмиколесный бронеавтомобиль «Бюссинг». Возле них лежало несколько убитых фрицев. Это отчасти поднимало настроение – сражались мы не зря.

Минометы вели огонь редко, зато нас старательно пытались подловить два дежурных пулемета МГ-34, открывая стрельбу, едва кто-то неосторожно высовывался. Мы к ним вскоре привыкли, и головы под пули не подставляли.

Принесли обед: капустный суп (только не щи!) с очень кислой размякшей капустой и пшенкой вместо картошки. Мелкие кусочки жилистого мяса были подозрительно темного цвета, наверное конина. Налили граммов по сто двадцать разбавленного спирта, отметили успешную стрельбу. Хлеба досталось по увесистому ломтю, но Черников посоветовал:

– На вечер половину оставьте. Все сразу не ешьте. Фрицы что-то зашевелились, ужина может и не быть.

– Думаете, удар затевают? – спросил Родька Шмырёв.

– Вполне возможно. Снег и земля еще не раскисли, техника пройдет. Да и стрельбу что-то прекратили, словно выжидают.

– Пусть полезут, получат еще, – самоуверенно заявил Родион Шмырёв.

– Ты за «дегтяревым» получше следи, – осадил я пулеметчика. – Снова заест, как в прошлый раз, и будем кулаками махать.

– Больше не заклинит. Я все в порядок привел.

Мой заместитель Федя Долгушин тем временем вел неторопливый разговор с сержантом Черниковым, воевавшим с германцами еще в прошлую войну.

– Порядок у них, дисциплина, – рассуждал командир отделения, годившийся нам всем в отцы. – Блиндажи как следует строят, в траншеях настилы. В грязи не утонешь. Да вон гляньте хоть сейчас. Все в касках, с противогазами. А вы чего каски поснимали?

– Чего лишнюю тяжесть таскать? В пятой роте парню осколком башку вместе с каской насквозь просадили. Да не пулей, а осколком. Жестянка есть жестянка.

– У немцев каска потолще, – согласился Черников. – Но когда шапка под ней, то мелкие осколки удержит. И башку не разобьет, если взрывной волной ударит.

– У них и пулеметы бьют, как звери, только что не рычат, – продолжал рассуждать Шмырёв.

– «Максим» тоже неплох.

– Где они, «максимы»? – дожевывая хлебную горбушку, отмахнулся Федя. – Их за километр не спрячешь. В шестой роте, кажется, один остался, да и то кожух весь перелатанный. Один пулеметчик стреляет, другой воду доливает, чтобы ствол не перегрелся.

К ночи мы вырыли окопы, осталось лишь углубить траншею. Лейтенант Ступак, из вредности или какой-то особой необходимости, приказал мне с тремя бойцами отделения (а всего нас было восемь) ночью дежурить. Из отделения Черникова оставили лишь дежурного пулеметчика – у них тоже был «дегтярев».

– Зачем столько много? – не выдержал я. – Пусть ребята в тепле поспят.

– Вы теперь наше противотанковое боевое охранение, – с усмешкой объявил ротный. – На вас главная надежда.

Кажется, он был выпивши. Мне с ребятами водку в ночь пить не разрешил.

– Задрыхните, как сурки. Утром выпьете.

Вскоре пришел наш командир роты ПТР Зайцев. Жаловаться ему, что половину отделения оставляют ночью дежурить, я не стал. Зачем хорошего человека с чурбаном сталкивать? За ротные позиции отвечает Ступак, хоть и спит с землянке за гребнем, откуда ничего не видно.

– Ребята, – дельно подсказал старший лейтенант, – курите осторожно. Этим байкам, что фрицы по расписанию воюют, не верьте. Самокрутку за километр разглядят. Пулеметы у них пристреляны точно, влепят очередь, – мозги вышибут.

– Из ПТР можно ответить? – спросил я.