Владимир Першанин: Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

Александр Чистяков после окончания учебных курсов воевал с мая сорок второго года. Начинал службу в артиллерии. Несмотря на молодой возраст (в январе исполнилось двадцать один), был опытнее большинства других командиров. Понял сразу, что единственный путь к высоте и немецким укреплениям проходит для наступающих частей по основной дороге, и миновать ее не удастся.

Вторая дорога, которую имели в виду разведчики, представляла из себя колею, пробитую повозками и лошадьми. По ней передвигались когда-то люди, предпочитавшие делать свои дела скрытно.

По ней можно было с риском двинуть пару самоходок и танковой взвод, чтобы нанести удар с фланга. Тащить весь батальон с десантом было бы слишком опасно.

Совещание толклось на одном месте. Оба командира десантных рот потихоньку хлебнули водки и заявили, что у их бойцов брони нет, в мясорубку они не полезут.

– Давайте подведем итог, сколько их и чем фрицы располагают, – не выдержал Чистяков.

Загибая пальцы, начали перечислять данные разведки и свои наблюдения. Пушечный и два пулеметных дота, закопанный в землю танк, две-три противотанковых 75-миллиметровки, тоже хорошо упрятанные в каменных капонирах. Несколько минометов, пулеметные гнезда. Этих сил хватит, чтобы перекрыть дорогу, а, уничтожив еще пару машин, наглухо перекрыть ее.

Капитан Болотов, кивая, выслушал предложение Чистякова зайти во фланг по обнаруженной разведкой колее и прямой наводкой уничтожить доты, артиллерию и закопанный танк.

– Танковый взвод ты мне выделяешь, – скорее не спрашивая, а утверждая, глядел на Болотова старший лейтенант.

– Ну, выделяю…

– С собой я возьму самоходку лейтенанта Щукова. Третья останется с батальоном. Когда мы подавим основную часть артиллерии, дам сигнал ракетами. Двинешь батальон по дороге и добьешь остатки.

– Мне не остатки добивать, а вперед двигаться, – недовольно буркнул комбат Болотов. – Справишься сам со своими «зверобоями». У тебя калибр шесть дюймов да еще три танка в придачу.

– Ладно, видно будет, – не стал продолжать спор Чистяков.

Антон Герасимович Болотов начал службу еще в начале тридцатых годов в кавалерии. В сороковом году закончил полный курс танкового училища. Служил в Юго-Западном военном округе и принял участие в первых летних боях.

Отступал, видел, какие потери несут наши части, действуя несогласованно, хотя и смело. Болотов, тогда командир взвода, хорошо запомнил, как комбриг приказал поджечь два десятка исправных танков (в том числе новейшие Т-34) – закончилось горючее и почти не оставалось боеприпасов.

Уходили, оглядываясь на огромный костер, уносили на плечах снятые с машин пулеметы. В сорок втором, после тяжелого ранения, Болотов служил в ремонтном батальоне, затем получил роту. А месяц назад неожиданно стал комбатом.

Командир полка Полищук пошел на этот шаг из-за острой нехватки опытных офицеров. А у Болотова какой-никакой опыт имелся. Кроме того, он не умничал, не лез с ненужной инициативой и приказы выполнял без лишних разговоров.

В разговорах с начальством бывший кавалерийский старшина Болотов больше молчал. В боях за спины подчиненных не прятался, хотя в принятии решений был медлительный.

Пока стояли в резерве, Болотов привел в порядок, починил, покрасил танки, организовал учебу механиков-водителей. Когда на полковом смотре занял первое место, Полищук приблизил его к себе, хвалил. Даже намекал на будущую должность зампотеха полка. Вечный командир взвода Антон Герасимович Болотов воспрянул духом, стал покрикивать на подчиненных. Особенно на тех, кого считал слишком грамотными. К числу таких был отнесен и старший лейтенант Чистяков.

Начавшееся наступление показало, что по своим деловым качествам до уровня командира танкового батальона Болотов не дотягивает.

Уже на второй день, пустив колонну по открытой местности, нарвался на эскадрилью истребителей-штурмовиков «Фокке-Вульф-190». Две машины сгорели от попаданий бомб. Две другие, поврежденные, Болотов сумел за ночь восстановить.

И вот сегодня, еще не начав бой, он лишился трех танков и трех лучших экипажей разведчиков. Сейчас его преследовало видение, что на этой проклятой извилистой дороге сгорит, как в ловушке, весь батальон. Он слышал, случалось такое. Тогда только и остается, что пулю в лоб. Но ведь ждет жена, трое детей.

– Если по дороге… по дороге наступать, – выдал растерянный комбат навязчивую мысль, – батальон потеряем.