Владимир Першанин - Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

День клонился к вечеру. Ремонтники занимались поврежденными самоходками. Подвезли боеприпасы, горючее, неподалеку окапывалась пехота.

– Четыре получили, а три сгорели, – подводил итог Пантелеев. – Еще три ремонтируют. Две машины в тыл отправили, повреждения слишком тяжелые. Погибших больше двадцати человек.

Вместе с начальником разведки майором Фоминым он ненадолго задержался в батарее Чистякова, одного из немногих старожилов в полку. Говорили о сложившемся положении. На их участке дела шли пока неплохо, но южнее, на подступах к Львову, наступление буксовало.

– Видимо, часть войск туда перебросят, – сказал Пантелеев. – Насчет нас приказ к ночи должен подойти. Слышал, сегодня вы неплохо действовали.

– Одна машина вместе с экипажем сгорела, – отозвался Чистяков. – Механик успел выскочить, его миной накрыло. Но хоть опознали. А от четырех человек головешки остались. Завернули в плащпалатки и вместе с танкистами похоронили.

– Кстати, как у тебя с ними взаимодействие?

– Нормально.

Пантелеев был проницательным человеком и догадывался, что у командира батареи с комбатом Болотовым дружбы не получилось. Ничего особенного в этом не было. Между самоходчиками тяжелых батарей и танкистами нередко возникали споры. Танкисты старались вытолкнуть вперед хорошо защищенные САУ с их мощными пушками.

Считали, что им безопаснее пробивать оборону (броня 75 миллиметров) и орудия шесть дюймов. При этом не учитывали, что и у самоходок достаточно уязвимых мест. При массе в сорок пять тонн двигатель был лишь немногим мощнее, чем у «тридцатьчетверок», что сказывалось на скорости (на 12–15 км в час меньше, чем у Т-34).

Кроме того, самоходные полки имели втрое (а то и вчетверо) меньше боевых машин, чем танкисты. А те немногие приданные танковым бригадам и полкам самоходки предназначались для действий на сложных участках, уничтожения укреплений и тяжелых танков противника.

Да и усиленная броня уже зачастую не спасала от новых немецких орудий, подкалиберных и кумулятивных снарядов. Старший лейтенант Чистяков свою задачу выполнил, но и цену заплатил немалую.

Одна машина сгорела, ремонт двух других обещали закончить к утру. В санчасти находились двое обожженных самоходчиков. Туда же пришлось отправить наводчика Хлебникова, которому к вечеру стало плохо после контузии.

Пантелеев направился дальше по своим делам.

– Отдыхай, Сан Саныч, – и подмигнул. – Ужин скоро подвезут.

Пока ждали ужин, познакомились с новым командиром самоходки Кузнецовым Никитой. Среднего роста, с волнистыми русыми волосами и мягкими, почти детскими чертами лица, он стоял по стойке «смирно».

– Не надо тянуться, – сказал Александр. – Ты теперь не в училище, а на передовой. Садись, рассказывай, откуда прибыл.

Оказалось, что новому командиру девятнадцать лет. На что сразу отреагировал Вася Манихин.

– Молодежь присылать стали. В прошлом году обкатанные ребята приходили.

– Помолчи, Василий. Сходи, насчет ужина узнай. Савина с собой возьми, котелки и фляжки для всех трех экипажей. У Степана Авдеева люди ожоги получили, некому идти.

– Ясно. Я для новичков харчи за счет погибшего экипажа Щукова получу.

– Не мудри. Кузнецова с экипажем уже на довольствие поставили.

– Но водку, которая ребятам погибшим положена, я все равно заберу. Помянем, как следует.

– Шагай, шагай… Значит, Никита, в боях еще не участвовал?

– Не приходилось, – почти виновато пожал плечами лейтенант.

Действительно, в 1943 году, когда тяжелые самоходные установки только появились в войсках, их укомплектовывали, как правило, опытными специалистами. Не просто самоходки, а «зверобои», оружие против «тигров» и «пантер». Экипажи состояли из офицеров и сержантов, имевших боевой опыт. Уже в первых столкновениях немецкие тяжелые танки стали нести значительные потери от огня самоходных установок СУ-152.

Сейчас, когда самоходно-артиллерийских установок стало больше (а сколько было потеряно в боях!), командирами машин ставили зачастую молодых выпускников училищ, выбирая по возможности лучших.

Оказывается, Никита Кузнецов, родом из города Чусовой, после семи классов работал полтора года на военном заводе в Челябинске. Закончил танковое училище, а затем пятимесячные курсы усовершенствования комсостава бронетанковых войск.

– Сколько же тебя натаскивали? – удивился Авдеев.

– Одиннадцать с половиной месяцев.

– Да ты академик, а не командир. Небось, все науки постиг?