Энтони Ричес - Стрелы ярости

Марк взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Он говорил со мной на том проклятом холме, когда Вторая когорта в последний момент спасла нас от неминуемой смерти. Он знал или догадывался о том, что произошло между нами. Заявил, что сразу после битвы вызовет меня на поединок, но я не мог с ним сражаться. Мне пришлось бы его убить, и это погубило бы нас обоих. Тот, кто воткнул ему в спину копье, спас меня и тебя. Иначе мне бы пришлось покончить с собой, чтобы не выдать нашу тайну. – Он замолчал на мгновение, чтобы взглянуть в ее глаза. – Но теперь это уже неважно. Можем извлечь пользу из сложившейся ситуации или бесконечно предаваться терзаниям по поводу нашей вины. Я знаю, что я предпочту.

Она подняла на него нежный взгляд и стянула с плеч рукава туники так, что ткань едва прикрывала грудь.

– А хочешь знать, что предпочту я? Может, запрешь дверь и расспросишь меня поподробнее?

Спустя еще два часа Марк, совершенно измотанный и все же невероятно счастливый, вернулся в казарму и открыл дверь в комнату, где расположились все четыре центуриона. Руфий вопросительно посмотрел на него. Юлий и Дубн уже спали, свернувшись на соломенных матрасах.

– Ну, явился, наконец. Я подумывал, не отправить ли охранника на поиски, но Юлий убедил меня, что ты, забыв о старших товарищах, хлещешь иберийское красное в доме у легата. Так расскажи, где был? Да ты, похоже, едва стоишь на ногах, хотя спиртным от тебя вроде не пахнет.

Ветеран демонстративно принюхался, и глаза у него расширились. Он откинулся в кресле и пихнул приятеля, лежащего у него за спиной.

– Эй, Юлий! Юлий, просыпайся.

Его товарищ потер заспанные глаза, сел, бросил взгляд на Марка и снова повалился на кровать.

– Он вернулся. Подумаешь, дело какое. Отстань, дай поспать.

Руфий потряс его за плечо.

– Думаю, тебе будет интересно на это посмотреть. Или, точнее сказать, понюхать.

Юлий сердито осмотрел Марка с головы до ног, втянул носом воздух и поглядел на друга с зарождающимся изумлением.

– Да чтоб я сдох…

Руфий фыркнул:

– Я бы не стал говорить, что день окончен, а то этот похотливый содомит ничего нам не расскажет о своих делишках.

Юлий снова принюхался.

– Ты… ты был…

Марк покраснел, а Руфий налетел на него с удвоенной силой.

– Да все с ним ясно. Мы тут сидим и волнуемся за него, думаем, не пырнул ли его какой-нибудь воришка ножом в ночной тьме, а он в это время палки кидает. Он даже не смыл с себя запаха женщины, прежде чем вернуться к нам, несчастным жертвам долгого воздержания. Разве тебя не учили, что после того, как перепихнешься, надо сходить в баню или по крайней мере взять мочалку и ведро с водой и использовать их по назначению.

Марк открыл было рот, чтобы резко ответить, но Юлий швырнул ему в лицо полотенце, еще влажное от вечернего обтирания.

– Воспользуйся моим, парень. Не смей ложиться в общей комнате, когда от тебя такая вонь, тут и так спать невозможно. Ведро с водой стоит за дверью – иди и помойся, как полагается.

Он внезапно остановился, захваченный врасплох выражением лица Марка.

– Постой, да у тебя совсем мозги набекрень съехали! Ты даже не заметил, что в тебя летит полотенце. Я знаю, кто она… Как же ее зовут? Госпожа лекарь…

Марк с полотенцем в руке открыл дверь.

– Фелиция. Ее зовут Фелиция. Она обещала выйти за меня замуж…

Его друзья обменялись удивленными взглядами. Юлий кинулся трясти единственного человека в комнате, который до сих пор не принимал участия в происходящем.

– Дубн, проснись, а то все пропустишь!

Кальг и его телохранитель покинули военный лагерь с первыми рассветными лучами. Они выскользнули незаметно, лишь обменялись парой слов со стражниками на западной границе лагеря. Стражники принадлежали к племени сельговов и были по-прежнему верны своему племенному вождю. Кальг что-то настойчиво прошептал на ухо воину и, обратившись к стражнику, произнес:

– За все утро ты никого не видел, Валло. Понятно?

Командир стражи, седой, покрытый шрамами ветеран двух восстаний против ненавистных захватчиков, с безразличным видом кивнул. Он был в дозоре вчера, когда гонец, о котором его заранее предупредили, вышел из леса с западной стороны лагеря и остановился в пятидесяти шагах от ограды. Когда Валло подошел, чтобы поговорить с ним, северянин передал ему сообщение для Кальга, а потом развернулся и двинулся прочь, не обращая внимания на десяток сельговских воинов, стоящих за спиной своего командира. Теперь Валло стоял перед Кальгом, с сомнением оглядывая жалкую горстку телохранителей, окружавшую племенного вождя.