Энтони Ричес - Стрелы ярости

Марк прошел со своего места в начале Восьмой центурии до конца их короткой шеренги, сделав знак Морбану и трубачу присоединиться к нему. Он протянул руку Кадиру и указал ему на ожидающего их трибуна.

– Выстрой людей перед Скавром. Наверно, он захочет обменяться с тобой рукопожатием, а потом, как я понимаю, назначит тебя центурионом, прежде чем передавать вас в распоряжение хамианского префекта. Я считаю, ты это заслужил.

Опцион удивленно уставился на него.

– Центурионом?

Марк кивнул, и его губы тронула улыбка.

– Да, если Скавр назначит тебя сейчас, вместо того чтобы возвращать тебе статус временного командующего, тогда ты сохранишь должность вне зависимости от того, сколько на нее претендентов в хамианской когорте. Когда раненые вернутся в строй, у тебя будет вполне боеспособная центурия, чтобы рыскать с ней по здешним холмам.

– Я вообще-то не знаю… – нерешительно начал Кадир.

– Что сказать? «Спасибо, трибун» будет достаточно. И хватит медлить: он вас ждет.

Хамианец кивнул, приказал солдатам подойти к Скавру, лихо отсалютовал трибуну и пожал протянутую руку. Все это время Кадир что-то говорил, не давая Скавру произнести слова, припасенные для такого случая.

– Так значит, снова в Девятую. Приятно будет опять шагать впереди этих парней со штандартом в руках.

Марк удивленно поднял бровь.

– Кто сказал, что в Девятой нет знаменосца?

– Но ведь ты…

– У них нет центуриона, а знаменосец жив и здоров… – ответил Марк.

За спиной Морбана трубач расплылся в самодовольной усмешке.

– …как, впрочем, и трубач, – добавил центурион.

Снова повернувшись к Восьмой центурии, Марк увидел, что теперь говорит Скавр. Выражение его лица было серьезно, но не то чтобы сердито.

– Что они там так долго обсуждают?

Морбан громко фыркнул, его слова сочились уязвленной гордостью.

– Кадир, судя по всему, отказывается от предложения пересидеть войну в тепле и покое и просит, чтобы Девятую оставили под твоим началом, центурион.

Марк бросил на него недоверчивый взгляд, а потом снова повернулся к разворачивающейся перед глазами всей когорты сцене.

– Не придумывай, знаменосец, таких дураков нет.

В лице Морбана ничего не дрогнуло, но он незаметно пихнул трубача ногой.

– Спорим, центурион? Скажем, на десять динариев? Даю пять к одному.

– Идет, – не оборачиваясь, ответил Марк, завершая разговор.

Внезапно Скавр поманил его к себе.

– Центурион Корв, подойди к нам, пожалуйста.

У Марка похолодело в груди. Он четко отсалютовал трибуну и вопросительно посмотрел на него, ожидая, когда тот заговорит.

– Твой бывший опцион отказывается принимать повышение, которое я ему предложил, – озадаченно произнес Скавр. – Похоже, он предпочитает остаться с тобой в Девятой центурии, пусть даже в более низком звании. Его люди придерживаются того же мнения. Может, тебе удастся его уговорить?

Кадир с упрямым выражением на лице повернулся к Марку.

– Кадир, став центурионом, ты получишь…

– …все, что пожелаю – кроме возможности служить в лучшей пехотной когорте провинции. Месяц назад я бы с радостью согласился на предложение трибуна ради благополучия своих людей. Но сегодня я не могу отсиживаться в безопасности, зная, что ты и другие мои братья снова будут рисковать жизнями в битвах. Мне жаль отказываться от такого щедрого предложения, но я не могу принять его, не теряя чувства собственного достоинства. И я не единственный, кто так думает.

Трибун снова заговорил. В его голосе больше не осталось вкрадчивых нот, теперь он звучал уверенно и повелительно.

– Ну что ж, похоже, не все в Восьмой центурии хотят перейти в хамианскую когорту. Те, кто хочет остаться с хамианцами, сделайте три шага вперед.

Примерно две трети из семидесяти с небольшим человек, оставшихся в строю, шагнули вперед. Некоторые из них виновато поглядывали на Кадира и остальных бойцов.

– Те, кто хочет остаться в Первой тунгрийской когорте, сделайте три шага назад.

Марк оценивающе оглядел тех, кто отступил назад, и отметил про себя, что почти все они сносно овладели мечом и справлялись с весом щита и кольчуги. Подняв руку, он повернулся к Скавру.

– Могу я поговорить с этими людьми, трибун?

Скавр кивнул, и молодой центурион подошел к солдатам, пожелавшим остаться с тунгрийцами. Он прочистил горло и заговорил так, чтобы его слышали не только лучники, но и все на плацу.

– Хамианцы, вы изъявили желание остаться с Первой тунгрийской когортой, в которой вы провели последние несколько недель. Вы доказали свою храбрость в битве у Красной реки, и каждый, кто здесь присутствует, обязан вам своим спасением от верной гибели. Но теперь вы хотите вступить в братство по оружию, в котором никто не будет делать для вас никаких скидок. Когда мы будем двигаться быстрым маршем, вам надо будет идти вровень с остальными, если отстанете – пеняйте на себя. Вам также придется носить два копья и научиться попадать в мишень размером с человека на расстоянии двадцати шагов. Никаких послаблений больше не будет, неумение будет изгоняться тренировками, а если потребуется – и наказаниями. Вы должны стать настоящими тунгрийцами, в полном смысле этого слова. Вы принимаете эти условия?