Александр Тавровский - Герр Вольф

– Генерал-полковник Гальдер! – Гитлер стремительно наливался всесокрушающим бешенством. – Что вы себе, относительно меня, позволяете?! Да еще и таким тоном! Вы хотите рассказать мне о жизни на фронте? А что вы вообще знаете о фронте? Где вы были во время Первой мировой войны? И вы упрекаете меня, что я – участник сражений во Фландрии – ничего не знаю о фронте!

Словно на трибуне во время выступления перед многотысячной толпой своих сторонников, Гитлер выбросил вперед крепко сжатые кулаки. Но там, на трибуне, это был хорошо отрепетированный театральный жест, а здесь – апогей неистовства смертельно оскорбленной души.

– Я вам запрещаю! – каким-то покореженным голосом орал он. – Замолчите!

После окончания совещания Гитлер, как уже с ним не раз бывало, внешне успокоился мгновенно. Только прилипшая к вспотевшему лбу знаменитая челка и слегка подрагивающая рука выдавали тем, кто его хорошо знал, высочайшее внутреннее напряжение.

Едва выйдя на воздух, он знаком подозвал к себе начальника своей личной охраны Раттенхубера и попросил устроить прогулку на моторном катере по Бугу.

– Мой фюрер, – напомнил ему педантичный Шмундт, – время обедать!

– Нет-нет, – торопливо ответил Гитлер, – сперва прогулка по Бугу! Вы полагаете, Шмундт, после всего этого свинства кусок полезет мне в горло?! Обед подождет!

Раттенхубер тут же отдал необходимые распоряжения, и вмиг ставка пришла в движение: все заперемещалось, сдвинулось с места. Приведены были в состояние боевой готовности закамуфлированные под впряженные в возы лошадей или сельхозмашины зенитные батареи, взяты под строжайший контроль все дорожки, ведущие к Бугу, сотни солдат из специального батальона личной охраны фюрера рассредоточились по огромной территории «Вервольфа», и на пути следования катера, заняв и без того наглухо перекрытые подступы к ставке. Батальон располагал всеми видами самого современного оружия и транспорта, вплоть до разведывательных бронемашин, легких зенитных орудий и даже танков, и был всегда готов к бою: в любых условиях и не на жизнь, а на смерть.

На Калиновском аэродроме летчики заняли свои места в кабинах истребителей, чтобы по первому сигналу прикрыть ставку с воздуха.

На Буге у пристани, спешно, к приходу фюрера снаряжался моторный катер.

Очень скоро, лихо проносящиеся по обеим сторонам поросшие густым лесом берега, холодные брызги и свежий ветер вывели Гитлера из тяжелого ступора. Он разговорился. Раттенхубер, Шмундт и Пикер, сопровождавшие его на борту катера, старались во всем угодить шефу. Именно они всегда были самыми благодарными слушателями и собеседниками. Не то что эти кичливые и страшно утомительные генералы!

Фюрер стал настолько благосклонен к своим спутникам, что даже позволил им от всей души поговорить с собой.

– Мой фюрер! – восторженно откровенничал Пикер. – Мне сперва показалось, что в средней полосе России кругом один песок! Но зато Украина просто прекрасна!

И, вспомнив недавнее сакральное изречение шефа, воскликнул:

– С борта самолета кажется, что под тобою земля обетованная! И климат на Украине гораздо мягче, чем в Мюнхене. И почва необычайно плодородна! Но люди, в частности мужчины, ленивы просто до невозможности!

Гитлер с видимым интересом слушал своего нового историографа. Как хорошо, что он выбрался на природу! В конце концов, она вечна, а его враги и этот шайскерл Гальдер смертны! И все, что этот мерзавец сдуру наговорил ему, завтра умрет вместе с ним! Все зависит от провидения, а оно, несомненно, на его, Гитлера, стороне!

– Представляете, мой фюрер, – как сквозь сон донесся до него счастливый голос Пикера, – вчера я тоже катался на моторной лодке по Бугу! Вы были абсолютно правы: вся природа вокруг очень напоминает Везер! Но, к сожалению, здесь все заросло сорняками и сильно заболочено. И земля почти совсем не возделана. А на лугах не пасется скот. Местные жители без особой нужды даже пальцем не шевельнут! Разве что, когда будут умирать с голоду! Да и зачем: на этой плодородной земле они и так все имеют! Ну буквально повсюду спящие люди!

Гитлер с наслаждением смотрел на этих немногих поистине верных ему сотрудников. Кто только ни пытается дискредитировать их в его глазах! Ему постоянно нашептывают, что шеф его адъютантов Шауб, имперский руководитель партии Борман, его личный фотограф Гофман и все его адъютанты и ближайшие помощники переходят все границы в употреблении алкоголя и половом разврате. В его имении в Оберзальцберге на глазах служащих и рабочих эти высокопоставленные господа якобы позволяли себе такое, что Гиммлер был вынужден докладывать ему об их похождениях и о том вреде, который наносят они его имиджу. И даже намекнул, что не отважится сказать ему всю правду!