Борис Полевой - Эти четыре года. Из записок военного корреспондента. Т. I.

Думается, что именно это и вливает в подчиненных уверенность, спокойствие. Но и на похвалы он, как я заметил, скуп, и если уж кого похвалит, то за дело, и человек расцветает от этого его поощрения.

Хотя этого он вслух ни разу и не произнес, но по всему чувствуется — он убежден, что в дивизии у него хорошие ребята, и, когда рассказывает о них, куда только деваются его сдержанность и молчаливость.

— …Пойдете в город — обязательно посмотрите угловой дом в тридцать шестом квартале. Вот он на плане… Не ждите ничего особенного. Двухэтажное здание, узкие окна на север и северо-запад. Стены в метр толщиной. Какой-нибудь Кит Китыч на века строил. Снаряд среднего калибра такую стену, пожалуй, не возьмет. И вот в доме этом неприятельский узелок. Что делать? В окнах у них там пулеметные, минометные амбразуры. И торчит этот дом, извините, как чирей на определенном неназываемом месте. Приказ армии — надо брать. Послал батальон. Жали-жали — не дожали. Огонь. Потери. Пришлось откатиться. Послал роту. Жала-жала — не дожала. Огонь. Потери. Залегла рота и лежала до темноты… Ладно. Посылаю взвод. Опять огонь. Опять потери. И у взвода не вышло… Что будешь делать? Тогда вызываю трех разведчиков. Запишите фамилии: Сосновский, Никифоров, Лесин. «Вот, — приказываю им, — орлы, подберитесь с тыла, проникните в здание — да из автомата или лучше гранатами. Понятно?» — «Так точно, понятно». — «Выполняйте». — «Есть выполнять». Пошли. Что же вы думаете? Двух часов не прошло, слышим — в доме стрельба, взрывы. Ну мы с фронта нажали, гарнизон и раскорячился. То ли с фронта атаку отбивать, то ли свое мягкое неназываемое место защищать. Тем, кто в живых остался, ничего другого и не осталось, как хендочки-хохочки сделать… Вот это и есть уличный бой. А в лоб только дурака бьют, да и то только с перепугу. Вы понимаете, товарищи корреспонденты, дом — скала, подвалы страшенные, из ледниковых валунов, перед домом траншеи с подземными ходами, а взяли трое, и притом, запишите это особо, ни одного из них даже не поцарапало. Проверьте фамилии: Сосновский, Никифоров, Лесин.

Опять пытаемся перевести разговор на жизненный путь самого рассказчика. Ну хоть о звездочке своей может он рассказать?

— Давно было, забыл, — отшучивается он. — Я вам вот лучше про артиллеристов моих расскажу. Даже вот и сам хочу написать в «Красную звезду» статью «Артиллерия в уличном бою». Не сейчас — какие сейчас статьи, — когда-нибудь… когда до Берлина доберемся. Так вот, артиллеристы наши научились наступать вместе с пехотой. Вот и сейчас не раз уже шли вместе со штурмовыми батальонами. Бьют противника чуть ли не в упор. У нас командиры смеются: осталось только к пушкам штыки приделать, и будут в атаку ходить. Есть у нас сержант Косолапов. У нас несколько Косолаповых, так это Федор Косолапов. Чудный парень, весельчак, гитарист, вот некогда ему, а то бы мы его сейчас сюда пригласили. Играет и поет. Так вот он наступал вместе со штурмовым батальоном, и случилось у него горе: сам-то цел, а пушку разбило. У смелого солдата правильное решение всегда в кармане, его в тупик не загонишь. Разбили пушку? Ладно. Высмотрел он, откуда бьет по ним пушка из тех, что немцы «длинными максами» называют, подобрался. Один — заметьте себе, один с двух гранат со всем расчетом покончил. Тут его собственный расчет подоспел. Пушку против ее хозяев повернули, а орудие серьезное. У немцев пушки хорошие. Как из него по неприятелю ахнет… И опять беда. Осколком, что ли, у этого орудия прицел и панораму снесло. А стрелять надо выборочно, прицельно. В уличном бою по квадрату не дернешь, как раз в своих влепишь. Так он, Косолапов, по стволу стал орудие наводить, как винтовку. И били. И наделал этот «длинный макс» своим хозяевам дел… Я еще когда-нибудь статью напишу «Инициатива красноармейца в бою». Это важнейший фактор. Инициативный солдат десяти механических исполнителей стоит… — Комдив, как видно, сел на своего конька. Он любит потеоретизировать. — Немецкий солдат, слов нет, для войны хорошо обучен — стоек, дисциплинирован… Это вы все не пишите, это пока еще нельзя писать. Но насчет боевых качеств немецкого солдата худого не скажешь… Но автомат лишился управления — всё, «цурюк» или «хенде хох»… Инициатива солдата и любого командира — это ведь один из самых крепких наших козырей. Она всем строем нашей жизни воспитана. Ударничество, соревнование, стахановское движение… Ее и в армии беречь и лелеять надо. Чудная тема для статьи, но не сейчас, не сейчас. Сейчас пока что не описывать инициативу, а в бою проявлять надо. А пока что советую вам, товарищи, напишите-ка вы о моих артиллеристах.