Иван Сотников - Днепр могучий

— Господин генерал, — впервые за все время заговорил вдруг генштабист из Берлина, — разрешите и мне отбыть в Стеблев?

С минуту Штеммерман молча глядел на подполковника, словно обдумывая его просьбу. Потом сказал решительно:

— Хорошо, поезжайте.

Уже на улице бригаденфюрер окликнул Фуке.

— Хотите я пришлю вам надежного офицера? — спросил он, обратившись к полковнику.

Фуке вскинул взгляд на Гилле и сразу поежился. Холодные, жестокие, беспощадные глаза, от которых бросает в озноб.

— Это капитан Дрюкер, человек железной дисциплины, — добавил Гилле, — и вы можете смело положиться на него во всем.

— Я люблю надежных людей, — многозначительно подчеркнул Фуке. — Буду ждать капитана в Стеблеве.

Гилле усмехнулся про себя и зашагал прочь. Как они все превозносят любовь! Люблю, ценю, уважаю… Все филантропия. Любовь — мой враг. Уж лучше ненависть. Она всегда сильнее любви. Невольно вспомнился Ницше: «Сильные повелители — это те, которые не любят». О чем пекутся они, Штеммерман, Либ и другие? О жалости к обреченным. Пустая затея! Война без жертв что пиво без пены. Ну хорошо, сохраним мы пятьдесят, сто тысяч жизней. А зачем? На утеху русским? Пусть каждый из пятидесяти тысяч убьет двух русских, а русские перебьют эти пятьдесят тысяч. Неплохой размен. Фюрер не разрешит капитуляции.

Он сел в машину и помчался к себе, продолжая обдумывать ситуацию. Пусть будет Дрюкер. Свои глаза… Только ли этим ограничить его полномочия? Не покончить ли разом с парламентерами? Это обострит борьбу. Во всяком случае, рук ему пока связывать не надо. Пусть действует по обстоятельствам. А что, если старик примет капитуляцию? Нет, не посмеет.

Полковник Фуке, расставшись с бригаденфюрером, в свою очередь, обдумывал создавшееся положение. Разведчика подсылает. Впрочем, разведчика или провокатора? Что бы ни было, а задача ясна: принять и нейтрализовать. Гилле — опасный человек, и с ним лучше не связываться. Но и не помогать ему в войне против Штеммермана. Сейчас еще не помогать!

К приезду Фуке огонь в районе Стеблева с обеих сторон уже прекратился. Всюду царила тишина. Полковник облюбовал себе просторную хату, приказал установить телефон. Вызвал офицеров, солдат, проинструктировал. Капитана Дрюкера, присланного Гилле, назначил в группу для встречи парламентеров. Потребовал сдать все оружие. Никаких осложнений. За любую неосторожность расстрел без суда на месте. Генштабист из Берлина молча наблюдал за его распоряжениями.

Направляясь встречать русских парламентеров, Фред Дрюкер никак не мог уяснить своих функций. Сначала Черный генерал сказал: все видеть и слышать! Потом приказал действовать по обстоятельствам. «Рук, — сказал он, — не связываю». И добавил: «Только без скандальных осложнений». Что это значит? Впрочем, что можно сделать без оружия? Без оружия… с оружием?.. Он содрогнулся от одной мысли о возможных последствиях. Но Черный генерал не простит ему, если он не сделает главного. А что главное? Что?..

Он встретил русских парламентеров, когда их с завязанными глазами провели через передний край. Толпа солдат окружила их и шумно галдела. По лицам солдат видно: они хоть сейчас готовы сложить оружие. Плен их не пугает. Их страшит военный суд, расстрел за измену фюреру. Их душит страх. Недаром за последние дни участились случаи перебежек немецких солдат к русским.

Обоих парламентеров посадили в машину, и Фред повез их в Стеблев. Один из парламентеров — представитель Первого Украинского фронта, другой — Второго Украинского. У них полномочия. Они везут пакет с ультиматумом. Будут требовать капитуляции. Что скажет старик? Нет, в плен Фреду не хочется. Пойдут дознания, и все тогда всплывет на поверхность. Витмахт выдаст его. А разве русские простят Фреду «римские» и «тевтонские» казни, бесчисленные убийства, пытки, пожарища? Нет, в плен ему нельзя. Вырваться отсюда любой ценой! Вырваться! Сам сатана связал его теперь веревочкой с Черным генералом. А он, Гилле, изворотлив, и надо быть с ним.

В Стеблеве Фред ввел русских к Фуке и остался у порога. Что сейчас будет? Все останется по-прежнему или… Откровенно говоря, не хотелось и «по-прежнему», но еще больше страшил русский плен. Там же Витмахт!

Просторная светлая комната. У окна стол, и за ним Фуке с офицером генерального штаба. Встав, они представились русским.

— Подполковник Савельев, представитель Первого Украинского фронта.

— Лейтенант Смирнов, от Второго Украинского фронта.