Илья Маркин - Курский перевал

— Наши, це ж наши партизаны хрицевские пути крушат!

— Пошли, не задерживаться, — подбегая, приказал Артем.

— А Сеня? — испуганно спросила Нина.

— Вот он и я, — раздался рядом торжествующий ломкий голос. — Будь здоров вмазали, не скоро очухаются!

Но предсказания восторженного паренька были ошибочны. Не успели четверо партизан дойти до опушки спасительного леса, как от шоссе взвились ракеты и взахлеб застрочили два пулемета. Сеня ойкнул и, пробежав несколько шагов, упал. Артем и Кечко подхватили его, но свет ракет прижал их к земле. От шоссе к лесу наперерез партизанам ползли два бронетранспортера.

Перегудов и Васильцов, не глядя друг на друга, сидели в шалаше и уже второй час угрюмо молчали.

Трижды выходил отряд на линии железных дорог, и трижды ночную тьму на широком пространстве рвали сотни взрывов самодельных партизанских зарядов.

Все группы подрывников без потерь вернулись в лагерь. Только в первую же ночь не вернулась группа Артема Кленова. Перегудов и Васильцов прождали сутки, вторые и в третью ночь к месту действий группы Кленова послали самых лучших разведчиков. Два часа назад разведчики возвратились в отряд. На месте железнодорожного моста, что пересекал большак, в грудах обломков под сильной охраной работала немецкая восстановительная команда. Никаких сведений о группе Кленова разведчикам добыть не удалось. Только жители лесного хутора рассказывали, что вскоре после взрыва моста за железной дорогой вспыхнула сильная автоматная стрельба. До самого рассвета трещали автоматные и пулеметные очереди, потом лопнуло несколько гранатных взрывов и все смолкло.

Васильцов бежал, не чувствуя собственного тела и хлеставших по лицу колючих веток. С востока, меж расступившихся деревьев, приближались еще смутно различимые люди в защитных гимнастерках с погонами, в касках, пилотках, фуражках с красными звездочками.

Стремительное, неудержимое «ура» неслось с двух сторон и, схлестнувшись, всколыхнуло весь лес. Васильцову показалось, что дрогнула, качнулась земля и в каком-то пьянящем вихре закружились деревья. Васильцов не помнил, он ли первым схватил подбежавшего красноармейца или тот раньше обвил руками его шею, не знал он, был ли это один человек или несколько, и не мог представить, сколько продолжалась эта встреча в сосновом, затопленном сияющим светом бору.

Опомнился Васильцов от чьих-то настойчивых рывков за руку. Обернувшись, он увидел испуганное лицо мальчишки, который в последние дни был приставлен подпаском к Павлу Круглову.

— Там… Там вон, — бессвязно лепетал паренек, — дядя Павел… Дядя Круглов лежит…

— Круглов? Что с ним?

— Не знаю. Бежал, как все, когда сказали, что наши подходят. Я тоже. Потом он повернулся, назад пошел и упал.

У куста колючего чапыжника, вывернув стоптанные каблуки сапог, ничком лежал Круглов. Стягивая с головы фуражку, над ним склонился отрядный врач.

— Что? Что случилось?

— Сердце. Этого давно нужно было ожидать, — проговорил врач, опуская руки.

В бледном полусвете раннего утра призрачно темнели фигуры наступавших впереди стрелков. Обширную низину плотно застилал белесый туман, и в этом молочном разливе глухо стучали пулеметные очереди, вразнобой щелкали одиночные выстрелы, изредка ухали взрывы.

— Стой! Закрепиться! — прокричал Дробышев и прыгнул в разбитую воронками глубокую траншею.

Вслед за ним, гремя патронными коробками, Гаркуша и Тамаев втащили в траншею пулемет. Где-то рядом слышались голоса пулеметчиков других расчетов.

— Ух, мама родная, — тяжко отдуваясь, прохрипел Гаркуша, — еще бы, ну, шагов сто и — дух вон!

— Ставьте сюда, — приказал Дробышев и, когда Гаркуша зарядил пулемет, весело добавил: — Вот теперь и передохнуть можно.

— И хоть бы глоточек той самой, живительной, нашей порционной, — лукаво прищурясь, с горестным вздохом проговорил Гаркуша. — Ведь надо же, дурья башка, вчера еще накрепко решил: ни капельки не трону аж до самого до утра. А утречком хлебну с устатку и — как новенький. Так нет же, не утерпел, все за ужином выдул.

— Ну что же с вами делать? — отстегнул Дробышев трофейную флягу от пояса. — Всю ночь на славу поработали. Подправьтесь маленько. Только, чур, два глотка и не больше.

— Ну, товарищ старший лейтенант, — отрешенно сморщился Гаркуша, — уж сами, пожалуйста, в эту их фрицевскую пробку-рюмку влейте, сколько дозволено. А то я глотну два разика, и флягу можно старшине на заправку отправить.