— Или удрали, — дельно заметил Прокофий. — Чего им рисковать зазря? Они ведь не знают, сколько нас. Может, целый батальон прорывается. А если раненые у фрицев имелись, наверняка в лазарет повезли.
Снова замолчали. Я ощупал противогазную сумку со своим нехитрым барахлом. Там же лежала завернутая в полотенце «лимонка». Одну я брал в деревню, но в горячке не догадался ею воспользоваться. Запал лежал отдельно. Я аккуратно ввинтил его. Шпень недовольно буркнул, чтобы я не валял дурака. Или хочу всех за компанию взорвать? Но я знал, что делаю.
— Роман Васильевич, — обратился я к лейтенанту. Без звания, неофициально. — У меня есть две «лимонки». К нагану почти двадцать патронов. Винтовка. До сельца три километра, даже меньше. Сорок минут хода. Я вернусь через два часа.
— И чего тебе там понадобилось, — помолчав, ответил Князьков. — Герой-разведчик, так, что ли?
— Подковыривать не надо. Я в герои себя не записываю. Хочу посмотреть, что в деревне творится. Если немцы там, закачу гранату под грузовик.
— Или часовой тебя на штык посадит.
— Это мы еще посмотрим. Да и нет там уже немцев. Прокофий верно рассуждает. Смылись. А возвращаться по такой грязище им ни к чему. Ну, нарвались на них отступающие красноармейцы и дальше ушли.
— Лешка, пожалуй, дело говорит, — снова подал голос старшина Шуваев. — Заснуть — не заснем… И жрать хочется. Только идти надо всем.
— От холода завтра не встанем, — поддержал его Войтик. — Раздолбаем этот грузовик. Согреемся хоть.
Двое-трое невесело посмеялись. Смерть вчера, смерть сегодня. И ночью кто-то погибнет, если сцепимся с немцами. Некоторые, их было меньше, предпочитали пересидеть в холоде, но не рисковать. Большинство, обозленные, голодные, не задумываясь о последствиях, были готовы идти в село. Патронов в достатке лишь к наганам и пистолетам, но зато есть гранаты и пулемет с полным диском. Маленький отряд под командой Князькова и Шуваева быстро, почти лихорадочно, готовился к предстоящему бою.
Гранаты — тем, кто умеет с ними хорошо обращаться. Мне оставили лишь одну, зато дали семь патронов к винтовке. Теперь будет две полные обоймы.
— Ты из нагана хорошо пуляешь, Леха, — хлопнули меня по плечу. — Ночью лучше нет оружия, чем наганы и гранаты. Уроем гадов фашистских.
Человек не так и часто бывает счастливым. Вот в этот момент я им был. Я затеял этот ночной поход, и все меня поддержали. Но в селе немцев не оказалось. Кому больше повезло, фрицам или нам — не знаю. Скорее всего, местным жителям. Нас встретили хоть и без восторга, но, в общем, радушно. Рассказали, что днем был бой. Строчили из пулеметов, убили одного германца, а второго сильно поранили. И германцы стреляли, убили одного молодого ладного парня. А потом собрались и уехали. А тело парня-красноармейца люди отнесли в дальний конец огорода и завернули в шинель. Завтра похоронят. Мы сходили и убедились, что это астраханец. Завернули поплотней в шинель и вернулись в дом.
Мы пили самогон, ели картошку с салом и грибами. Князьков подкатывался к хозяйской дочке и хвалил меня. И подвыпившие бабы наперебой рассказывали, как германцы торопились. Загрузили говяжью тушу, несколько овец и дотемна укатили, выставив из-под брезента стволы.
Я спал на полу, на сухом сене, поверх которого постелили большое рядно. Тепло, сытно, под боком храпел Прокофий Шпень, о чем-то бубнил с дедом старшина Шуваев. Князьков все крутился вокруг хозяйской дочки. Я в полусне ему завидовал, а потом словно провалился.
Через двое суток мы ночью прошли еще не устоявшуюся линию фронта и добрались до своих. Погиб сержант Шпень. Он попал под пулеметную очередь нашего «максима». Слишком бдительной и пугливой была пехота, которую мы материли во все лопатки, когда обезоруженные шли в штаб, неся на руках неподъемное тело нашего механика-водителя. Жалко мне было Прокофия, хороший мужик был. И танк умело водил. Сколько раз нас из-под снарядов выводил. Один я из экипажа остался. Так закончилось мое первое хождение на войну.
Неделю нас проверяли. Затем вместе с другими танкистами зачислили в запасной полк. Ни о каком продолжении учебы для нас, недоучившихся курсантов, речь не шла. Слишком сложным было положение на фронте в ноябре сорок первого. Бои шли на подступах к Москве, а если глянуть на карту, то линия фронта шла с севера на юг, через Великие Луки, Ржев, Тулу, Мценск. 17 ноября немцы взяли Ростов-на-Дону.
Наш запасной танковый полк располагался недалеко от города Усмань, километрах в сорока юго-восточнее Воронежа. Сюда пригоняли технику: новые «тридцатьчетверки», тяжелые КВ, но много было и старых легких танков. Недели две мы проходили обучение на «тридцатьчетверках», потом началось наступление под Москвой, и нас, человек семьдесят танкистов, перебросили в расположение Юго-Западного фронта.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу