Владимир Першанин - Танкист-штрафник [с иллюстрациями]

— А может, это «фердинанды» были? — хитро сощурился комбат.

— Нет. У «фердинанда» высота три метра, а наши «арт-штурмы», как клопы, приземистые. Но орудия, дай бог! У нас один танк сожгли и еще две «тридцатьчетверки» из другой бригады.

— Жаль. За «фердинанда» можно смело двоих-троих наградить.

— Не заслужил, товарищ майор, — снова козырнул я.

— Волков во время атаки еще одну пушку раздавил, — подал голос Хлынов. — И гусеничный тягач с десятком фрицев раздолбал.

Конечно, майор Плотник что-то уже знал про отставшие машины, но лишь в общих чертах. Если бы ему доложили, что Хлынов бросил на произвол судьбы взвод, старлею бы крепко не поздоровилось. Но никто не выдал. Стукачество на фронте презиралось не меньше трусости.

Но сейчас над командиром роты нависла реальная угроза. Пользуясь паузой и дожидаясь подвоза боеприпасов, Петр Назарович Плотник восстанавливал картину боя.

— Значит, Ярославцева со взводом оставили вышибать немецкие самоходки, так?

— Ну, вроде того, — замялся Хлынов. — Существовала угроза, что они ударят с фланга.

— А зачем Волкова в подмогу им послал?

— Ну, как опытного танкиста.

— А Ярославцев не опытный?

— И Ярославцев опытный.

— Чего ты юлишь? — разозлился комбат. — То Волков никудышный командир, взвод под Букрином угробил. А сейчас ты его посылаешь в помощь Ярославцеву. Самоходку кто уделал?

— Волков, — отозвался Ваня Ярославцев. — Я ему лишь помогал.

— В общем, понял я. У тебя, Степан, личные счеты с Волковым. А это самое никудышное дело. Может, ты замполита Гаценко наслушался и за чистоту рядов борешься? Тогда я его в другую роту переведу.

— Все нормально, — сказал Хлынов. — Волков воюет смело и меня устраивает.

— Он тебя устраивает! — передразнил комбат. — А ты его устраиваешь? Волков на фронте с сорок первого года. С такими подчиненными тоже надо уметь найти общий язык. Усек, Хлынов?

— Так точно!

— За сегодняшний бой благодарность вам обоим и личному составу.

Мы оба козырнули.

— Служим трудовому народу!

Комбат повернулся и зашагал к себе. Я пошел к своему танку. Экипаж загружал боеприпасы. Я присоединился. Молча вставлял в гнезда внутри башни тяжелые остроносые снаряды. Кибалка что-то спросил, я невпопад ответил. «Шли бы все в задницу со своими благодарностями!» — думал я. Экипаж уловил мое настроение. Работали тоже молча. Ведрами переливали солярку в бездонные баки, на корму загрузили дополнительные ящики со снарядами. Десантники, которым предстояло сидеть на броне, с опаской глядели на боеприпасы.

— Пуля попадет, взлетим к чертовой бабушке.

— От пули они не сдетонируют, — успокоил я бойцов. — И от осколка тоже. А если фрицевский снаряд прилетит, то конец один. Вместе на тот свет попадем.

— Мы не торопимся, — засмеялся сержант из десантников.

Ужинали в затишке, в разбитой комнате без потолка, зато с тремя стенками. Пролом и выбитую дверь завесили от ветра плащ-палатками. Круглая крышка полированного хозяйского стола стояла на кирпичных столбиках, вместо табуретов рифленые жестяные ящики из-под мин, накрытые тряпьем, чтобы не застудить задницы.

Легостаев вместе с Кибалкой принесли с кухни четыре котелка пшенной каши, две буханки хлеба и водку. Оба пожаловались, что в наступлении харчи доставляют, как всегда, с запозданием. Впрочем, каша была наваристая, мясная. Водки и трофейного рома тоже имелось в достатке. В качестве закуски они раздобыли огромную луковицу, нарезав ее вкривь и вкось. Выпили, закусили хлебом с луком, после второй порции принялись за кашу. Хотелось горячего чая. В прежней бригаде покойный механик-водитель Иван Федотович всегда заваривал горячий чай.

— Леня, — попросил я. — Поищи кусты иван-чая. Холодина, кишки бы погреть.

— Давай на смородиновых листьях заварю, — предложил сержант. — В саду еще не все листья облетели.

— Ну, пошли вместе, глянем.

— Может, еще по сто граммов? — предложил Вася Лаборант.

Я был бы не против добавить и сто, и двести граммов. Но комбат наверняка соберет после ужина командиров рот и взводов. Передышка долго не продлится. Или вперед пойдем, или здесь окапываться будем. Не хотелось светиться перед Плотником крепко выпивши.

— Пей, если хочешь, — разрешил я Васе Лаборанту. — А тебе, Рафаил, хватит. Пока не стемнело, проверь соединения и тяги. Нас сегодня крепко покидало.

— Не только покидало, — подал голос стрелок-радист. — Снарядом чуть брюхо не пропороло.