Борис Бурлак - Ветры славы

— Я, товарищ майор, — вперед выступил невысокий, невзрачный на вид офицер.

Мехтиев мало знал его: старший лейтенант Крюков принял батальон всего два дня назад, заменив погибшего в бою Шмелькина. Случилось это в селе Хаджимус во время архитяжелого прорыва немецкой обороны. Бахыш, к сожалению, не выбрал хотя бы нескольких минут, чтобы поговорить по душам с новичком комбатом, считая, впрочем, что каждый из прокаленных в атаках лейтенантов должен быть в любой момент готовым заменить своего командира батальона. Да Крюков уже успел доказать это: его роты первыми ворвались на окраину Ганчешты (села Котовского).

Мехтиев раскрыл целлулоидную створку желтого глянцевитого планшета, где лежала аккуратно свернутая гармошкой карта-полусотка.

— Вот Сарата-Галбена, а вот, видите, рядом высота с отметкой двести девять и девять?

— Вижу, товарищ майор.

— Итак, ваш батальон должен сегодня, к исходу суток, прочно оседлать эту высоту и удерживать ее до конца.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— Дополнительные распоряжения получите завтра, в семь ноль-ноль…

Старший лейтенант вытянулся по-курсантски, звонко щелкнул каблуками кирзовых сапог и тут же исчез в ранних сумерках, которые сгущались на глазах, — так что нечего было сегодня и думать о подробной рекогносцировке местности.

Однако Мехтиев и Невский успели до наступления темноты расположить артиллерию на удобной возвышенности, по соседству с высотой двести девять: легкие противотанковые батареи были слегка выдвинуты на север, за передний край, остальные заняли огневые позиции чуть позади боевых порядков пехоты. Совсем неподалеку от передовой облюбовали местечко и для командного пункта. Связисты потянули проводную связь в батальоны, в первую очередь в дальний крюковский батальон, а саперы начали отрывать на скорую руку блиндажи для КП. Ну и пехота без всяких команд приступила к земляным работам.

— А вдруг все это напрасная затея? — вяло сказал Мехтиев.

— Хотел бы, дорогой Бахыш, чтобы все кончилось напрасной затеей, — сладко позевывая, ответил Невский.

— Снарядов много взяли?

— На день хорошего боя хватит.

— А если затянется?

— Ну вот, то напрасная затея, то… Да черт ее знает, может, и затянется, если в срок не подойдут танки. Их, танкистов, хлебом не корми, только дай вволю постранствовать в глубоком тылу противника.

Невский верно подметил эту профессиональную страсть танкистов к затяжным рейдам по тылам немцев: натерпятся они досыта во время прорыва немецкой обороны, зато уж потом вдоволь насладятся оперативным простором.

— Ладно, Бахыш, поскучаем немного в засаде. Авось к утру наши танки и завернут прямо на нас целый гурт немецких гренадеров. Так что я пошел спать. Советую и тебе не мечтать под звездным небом…

Мехтиев проводил Невского долгим взглядом. С ним он чувствовал себя свободнее, и не только потому, что за плечами гвардии подполковника до восьмидесяти пушечных, минометных и гаубичных стволов. Стволы стволами, но главное — их дирижер. Невский всегда располагал собеседника к откровенным размышлениям. Могутный, мужиковатый, Невский был в то же время образованным человеком. Именно это соединение внешней мужиковатости и внутренней культуры, пожалуй, наиболее характерно для русских артиллеристов, — думал Бахыш, наблюдая за разными людьми интернациональной дивизии, формировавшейся в Азербайджане.

Невский в шутку посоветовал сейчас не мечтать под звездным небом… Да, оно сплошь усеяно крупными звездами, к тому же еще скоро взойдет луна. А какая тишь первозданная вокруг! Чудится, с непривычки-то, словно чего недостает в твоей жизни. Но разве может недоставать ночной пальбы? Чепуха, конечно. Просто ты очерствел за войну. А помнишь, как читал в педтехникуме: «Все тихо; ночь. Луной украшен лазурный юга небосклон…» То о бессарабском небе сказал Пушкин. Так смотри, сравнивай пушкинское видение со своим.

И вообще, вся эта южная стратегическая дуга, которую описали армии левого крыла фронта, наступая вокруг Черного моря, — от бурного Терека и без малого до Дуная, — накрепко связана с именами первой величины. Слава одних полководцев чего стоит — Александра Суворова, Михаила Кутузова. Символично, что как раз их ордена на знамени полка, которым командует он, Мехтиев, недавний погонщик рудничных лошадок… Ему никто не мешал сейчас немного отвлечься от беспокойных размышлений о дне грядущем, оглянуться назад, сопоставить, сравнить военные события разных масштабов, подивиться мудрости, отваге, искусству людей великих, чтобы потом, вернувшись к заботам наступающего дня, не чувствовать себя песчинкой в вихревом порыве боя, которая может исчезнуть без следа, как только выветрится над полем прогорклым дым. И сейчас он словно бы воочию увидел живую связь со всеми своими знаменитыми предшественниками, которые давно и с честью отшагали по этой памятливой земле, хранящей отдаленный гул былых горячих сражений.