Поль Сидиропуло - Костры на башнях

— Вот когда сердце дало о себе знать, — продолжал Азамат. — Так прихватило, думал, конец, уже не отпустит. Никогда так не бывало прежде. И теперь не могу прийти в себя. Как разбитая арба. Никакой от меня пользы.

— Вот увидишь, поправишься, станешь работать, дел и для тебя будет невпроворот, — ответила Надя.

Он уже не в первый раз заводил подобный разговор, словно пытался проверить ее — что она о нем думает, как воспринимает его затянувшееся лечение? И ей надоели его жалостливые признания, как и бессмысленные ухаживания. Она давно поняла, что Азамат не случайно оказывается в коридоре, когда она уходит домой, и тенью следует за ней до ворот. Каждый раз настраивала себя, что скажет: хватит! Но не решалась, чтобы не отплачивать ему черной неблагодарностью за то, что он сделал для нее и ее сына.

— Ты не боишься? — тревожно предостерег он. — Время позднее. Я бы с удовольствием тебя проводил… если б можно было.

— Нас развозит дежурная машина.

Азамат продолжал плестись за ней по двору, только теперь не знал, что сказать еще, чтобы удержать ее чуть-чуть. Она пошла быстрее, намереваясь оставить его на полпути к проходной.

— Как ты думаешь, удержат наши Владикавказ? — спросил он. — Говорят, такое творится на передовой. Горят камни, железо. А немцы все новые силы подбрасывают. Хотят оцепить город кольцом.

— И к Москве подступали. А где теперь фашисты?

— Столько раненых привозят. А что могут сделать бедные медики! С того света не вернуть.

— Извини, я спешу. — По-другому она уже не смогла бы от него избавиться. — Сына сколько дней не видела!

— Завтра ты когда выходишь на службу?

— Утром.

Азамат постоял еще немного, будто надеялся, что она раздумает и вернется, пожалеет, что обошлась с ним сухо. Но нет, она исчезла. Он укутался потуже в больничный халат из поблекшей байки и неторопливо направился к своему корпусу.

— Азамат. — Кто-то тихо позвал его из кустов сирени.

Он подошел ближе, но никого не заметил.

— Кто тут? — спросил тревожно Азамат, боясь заходить в самую темень.

— Не кричи. Подойди поближе, не стой на свету.

Голос показался знакомым и сразу нагнал страх: кто бы это мог быть? Панически застучало сердце.

— Дядя?! — Азамат попятился.

— Тихо, говорю тебе. Куда ты бежишь!

— Что ты здесь делаешь? Как ты оказался здесь?

— Это я тебя хочу спросить. Как ты оказался здесь?

— Вот… Попал в госпиталь…

— Вижу, что попал! Но с какой стати?

— Заболел. Лечусь, — отвечал напуганный до смерти племянник. — Со мной такое творилось…

— Что именно?

— Сам понять не могу. Потерял сознание. В горах началось. Столько там снега… Снег, снег… Все перед глазами кружилось.

— Ты был в горах? Ты бежал в горы? А уже потом сюда?

— А что мне оставалось делать?! — яростным шепотом заметил Азамат. — Начались аресты. Никто в школу не ходил. На меня смотрели… родная мать…

— Ты соображаешь, что делаешь? Или от трусости твой разум помутился?!

— Каждый должен побеспокоиться о своей судьбе! — окрысился Азамат. — Уполномоченный заварил кашу, потом стал удирать… — Он не знал, как защитить себя, какие еще привести доводы, чтобы оправдаться, и понимал: что ни скажет, все не то.

— При чем тут уполномоченный? Что ты болтаешь? Ну и племянничка послал мне аллах. Взрослый мужик, а душа — кроличья.

— Всегда ты так. Осуждаешь, не разобравшись.

— Ненавижу, когда ты виляешь задом. Сегодня — вашим, завтра — нашим. И не вашим, и не нашим.

— Я ли виноват? Вон как подкачало здоровье, — жалостливо доказывал Азамат; он прикидывался, будто не понимал, что от него требует дядька.

— Я тебе уже говорил. Предупреждал. Трусость дорого тебе обойдется. Вот увидишь, ты плохо кончишь.

— Не всем же быть такими, как ты, — скривился Азамат. — Не все могут быть храбрецами.

— Заладил: «как ты», «как ты», — передразнил он племянника. — Куда уж куцему до зайца, — устало ответил Амирхан, зорко глядя в сторону больничного корпуса: из него кто-то выходил, мелькнули тени.

— И здесь ты меня нашел, — сказал Азамат с какой-то обреченной безысходностью.

— Я где хочешь найду. Из-под земли достану, — стращал дядька, сверкая белками глаз.

— Я знаю, зачем ты здесь. Ты пришел сюда из-за старшей Соколовой.

— Какой сообразительный, — брезгливо сощурился Амирхан.

— Только напрасно стараешься, — заранее решил предупредить дядьку Азамат. — Меня в это дело не впутывай. И вообще… — Он не знал, какие привести доводы, чтобы разубедить Амирхана, и стал защищать Елизавету Христофоровну каким-то осевшим голосом: — Она при чем? Чем она виновата?