Владимир Ераносян - Колорады

— Я не против, — кивнул я.

— Есть контакт в Донецке, на самом верху? — недоверчиво посмотрел он на меня.

— Есть не только в Донецке, но и в Москве, — многозначительно сообщил я, уверенный, что проверить мои слова в такой глуши не представлялось возможным, даже если у кого-то был на руках сотовый.

— Ну, так устроим обмен. Дам тебе в помощь своих ребят. Для надежности конвоя. Им как раз в Донецк надо. К родственничкам и по бизнесу. Скажешь, что эти двое — наемник из Пиндостана и гнида из Днепра — посылочка лично от Партизана, хозяина знакомого тебе городка и окрестностей, и что Партизан желает всю нечисть эту со своей территории вымести поганой метлой и затем занять подобающее положение. Только теперь официальное. Типа мэра. Ну, или своего городского голову поставить, чтоб людей не пугать прошлым своим неоднозначным, но бесподобным. Как думаешь, послушают меня новороссийские твои шишканы? Подсобят мне изгнать с земли моей вурдалаков?

— Не сомневаюсь, что послушают и помогут, — уверенно произнес я, полагаясь больше на интуицию и логику, чем на блеф. Какой бы шлейф из грязных делишек ни тянулся за криминальным авторитетом, судьба и цепь случившихся событий привела его в стан яростных противников киевского режима. Так что врать не приходилось.

— Ок, скажешь в Донецке, что тут Партизан отныне рулит и его партизаны. Перехожу в новый для себя статус политического деятеля. Это по крайней мере интересно. И в какой-то степени смешно. Но надо попробовать. Говорят, это еще и прибыльно. Хотя денег у меня теперь вообще валом.

Авторитет отвел к обочине человек семь братков, экипированных под завязку, пошептался с ними о том о сем и приказал своим парням проводить пленников обратно в бус, дав при этом ключи от JMC именно мне. Значит, поверил. И хорошо.

Тут наши дорожки со смотрящим и разошлись. Трансфер у каждого нарисовался свой, неповторимый, как линии на ладонях. Отец Кристины и Митяя, Марта и ее муж пересели в бус, а Партизан перетащил трофейные деньги в свой красный «Феррари» и вместе с тремя подручными отчалил в неизвестном направлении. Это была его родина, знакомые края. Он никогда не мечтал оставить эти насиженные в буквальном смысле места, знал, где здесь можно залечь на дно, где перекантоваться и зализать раны и в каком месте появиться в нужное время.

А мне предстояло въехать в Донецк, вернее, до ближайшего блокпоста народного ополчения, чтобы ошарашить соратников, поставивших на мне крест и записавших в пропавшие без вести, своим триумфальным возвращением с высокопоставленными «языками». Я рассчитывал как минимум на крест, но не на кладбище, а на георгиевской планке, прикрепленной к груди. И еще. Хотел услышать «спасибо» от пригожей девушки по имени Кристина и ее веснушчатого братика Митяя за то, что я не человек-балалайка, не балабол, а самый что ни на есть герой, вызволивший их отца из неволи. Как у меня это получилось? Это уже другой вопрос. И к делу не относится. Главное — результат. Моей невесте повезет со мной именно потому, что я везунчик…

Осень 2014 года выдалась на удивление жаркой. Бабье лето не унималось. Тучи расступались под мощью неутомимого солнца. Оно не делило людей по цвету кожи и принадлежности к какой-либо конфессии. И не подгоняло их жить, призывая к спокойному и сосредоточенному созерцанию красоты.

Небо по большей части было чистым. Лишь изредка благодатный вид засоряли беспилотные дроны, а тишину обезлюдевшего Донецка нарушали разрывы снарядов и мин. В период объявленного перемирия людей от минометных обстрелов гибло гораздо меньше, но смерть не стала обыденностью. Особенно убийство по ошибке. Это когда не сыскать виновного. Не наказать по всей справедливости. Когда убийцу прикроют, отмажут или, чего хуже, наградят и зачислят в пантеон героев…

Запад показательно оплакивал жертвы катастрофы малайзийского «боинга» в районе села Грабово, при этом замалчивая результаты расследования. Или сознательно уводя его в область огульных обвинений и предвзятых версий. Кто же его действительно сбил? Ходили противоречивые слухи. Многие считали, что самолет потерпел катастрофу вовсе не из-за ракеты зенитно-ракетного комплекса «Бук», а вследствие обстрела истебителем украинских ВВС, даже уверяли, что пилот этого истребителя до сих пор греет косточки в бессрочном отпуске в Эмиратах. Но главная цель — шельмование ополчения и поддерживающей его России — была достигнута. Изоляция набирала обороты. И почему их СМИ не замечали, как ежедневно оплакивали невинно убиенных на Донбассе? Все мы задавались этим вопросом и поэтому не собирались выпускать из рук оружия.