Михель Гавен - Крестоносцы

— Пока клади сюда. — Она показала на соседний стол. — Фредди, — молодая женщина повернулась к помощнику, — как там дела?

— Повреждение обнаружено. Зашиваем, мэм.

— Займитесь девочкой, а я закончу. Необходима тонкая работа. Том, иди-ка отдохни. — Джин прикоснулась к локтю сержанта. — Надо расслабиться. Вот очки Майка. Отдай ему.

— Хорошо, Джин. Она выживет? — Фредди кивнул на раненую.

— Посмотрим. Я думаю, да.

Стемнело быстро, и стало прохладнее. Из пустыни дул колючий сухой ветер. Он шелестел листьями пальм, донося заунывное пение муэдзина и отдаленный вой шакалов. Джин подошла к комнате Майка и, не постучав, просто толкнула дверь. С порога услышала, как шумит вода в душе. Неужели все еще моется? — поду мала она. В самом деле, дверь в душевую была распахнута. Майк стоял к Джин спиной. Струи воды стекали по сильному телу. Мужчина даже не заметил, как она вошла. Быстро скинув с себя одежду, Джин осторожно приблизилась, положила руки Майку на плечи.

— Ты протрешь себя до дыр, — прошептала она, целуя шею и плечи. — Неужели так запачкался?

— Ты? — Мужчина повернулся. — Нет, я просто долго думал — об этой девочке, о войне…

Майк обнял Джин. Прохладная вода приятно обтекала обнаженные тела.

— Как там? Как она?

— Будет жить, но все время, пока девочку вводили в наркоз, и потом, после наркоза, она смотрела на всех нас ненавидящими глазами.

— Знакомо. — Мужчина вздохнул. — Их запугивают.

— Моя бабушка, возможно, кинула бы реплику, а мне и матери сказать нечего. Она ничего не понимала во Вьетнаме, на Гренаде и в Сомали. Про эту страну она знает еще меньше.

— Не только у твоей мамы такая проблема. — Мужчина с нежностью убрал намокшие волосы его возлюбленной со лба. — В Вашингтоне, похоже, плохи дела.

— Я многое понимаю. — Джин вздохнула.

— Да?

— Я понимаю, что Крис Тоберман, мой брат, которого мать с отцом усыновили, погиб в Южной башне 11 сентября. Я слышала по телефону, как он задыхался. Потом упала плита, его раздавило, и опознавать пришлось по ДНК. Он не нападал на Саддама и на талибов, вообще не был военным. Когда отец брата, капитан Тоберман, подорвался на мине во Вьетнаме, Пэтти, его родная мать, взяла с Криса слово, что он никогда не возьмет в руки оружие. Потом она умерла от рака, и Крис стал жить с нами. Брат стал не военным, а финансистом, занимался бизнесом. Он не отправлялся на войну, а просто пришел на работу в офис, и смерть нашла его там, прямо на рабочем месте. Теперь в клинике Линкольна от лейкемии умирает жена Криса Кэрол. Мама не отходит от нее, Кэрол борется с болезнью, но шансов нет. Мне останется его сын Джек. Все это можно было избежать, но произошло 11 сентября, а шахидов-смертников поддерживали Саддам и талибы. Никто не понимает, а понимаю все с абсолютной точностью. Я до сих пор слышу, как Крис кричит в телефон: «Джин, мне не выбраться! Не бросай Кэрол и Джека! Прощай». Я стояла внизу, вместе с целой бригадой медиков, спасателей. У нас в наличии новейшее оборудование, передовые знания, лучшие в мире лекарства. Мы можем любого достать с того света и не можем ничего. От бессилия аж слезы катятся по лицу. В момент обрушения башни оставалось только в безумии набирать и набирать его номер. Крис снял трубку в последний раз, чтобы только вздохнуть. Сверху слышался, все нарастая, страшный гул. Через несколько минут башня сложилась карточным домиком, и Крис погиб внутри. Я слышу этот гул, его затухающий голос, даже последний, тающий вздох. Я знаю, для чего я здесь. Мне не нужны ничьи указания.

— У меня тетя погибла в самолете, упавшем в Пенсильвании. — Мужчина прижал Джин к себе, целуя в висок. — Террорист застрелил ее еще до катастрофы. Она схватила его вместе с другими пассажирами, пыталась бороться. Тетя меня вырастила, заменив мать, — дрогнул голос Майка. — Я первым подал рапорт об отправке в Афганистан, а потом уже сюда.

— Ты говоришь, что не понимаешь.

— Когда вижу детей, стреляющих в меня, не понимаю. Верно, — вздохнул мужчина.

— Они пассивны и подавлены террором. — Джин выключила воду, сдернув полотенце, и набросила ему на плечи. — Я каждый день оперирую в иракской больнице. Там все американское — оборудование, медикаменты, но террористы нагло пользуются чужими ресурсами, запугивая врачей. Только моя ассистентка Михраб, мечтавшая отправиться со мной в Америку, учиться, отважилась мне сообщить о привезенном террористе. Он лежал в палате. Его собирались оперировать. Все остальные боялись. Пришлось ждать, пока его прооперируют и повезут обратно, чтобы патруль перехватил их вроде бы случайно и никто из близких врачей в госпитале не пострадал.