Игорь Никулин - День независимости. Часть 2

Вынув из кожаной барсетки туго набитый портмоне, протянул Борщову несколько долларовых купюр.

— А можешь из этой… воды…

— Сделать в твердом виде?

— Угадал, — улыбнулся Ваха, блеснув частоколом золотых зубов. — Но, желательно… вроде пластилина.

— Заметано!.. Надо будет с формулой поработать. Только прошу учесть, процесс производства очень кропотливый и… Кроме меня никто не сумеет его изготовить.

Шароев посмотрел на него с неподдельным интересом.

— Не бойся. От дела тебя никто не отлучает. Когда усовершенствуешь, получишь две штуки баксов, и займешься регулярным изготовлением этого…

— Взрывнина, — гордо прошептал Борщов.

… Он не зря провел семь лет в университете, и через полторы недели взрывнин обрел физическую форму и стал пластичнее детского пластилина.

Ваха Шароев его не торопил и, чему Борщов радовался больше, пока не забирал взрывчатку для своих криминальных нужд. Рано или поздно, это должно произойти. Ведь не из меценатских побуждений он спонсировал работы… Для каких целей она ему нужна, Борщова не интересовало. В конце концов, из автоматов калашникова ежедневно убивают сотни людей, но никто не привлекает к ответственности его создателя…

Обладая приличной суммой, он впервые за многие месяцы решил развлечься и заказал себе девочку. Проститутка, очутившись в зловонном подвале и увидев вблизи неряшливого клиента, брезгливо скуксила смазливое личико. Но… деньги надо отрабатывать.

— Не возражаешь? — достав из сумочки шприц с мутной жидкостью, спросила она Борщова, и, перетянув руку выше локтя жгутом, сделала инъекцию.

Наркотический кайф несколько скрасил мрачные своды подвала, и клиент, походивший на стареющего хиппи, от которого разило вонью немытого тела, казался уже не столь отвратительным.

— Может, и ты хочешь? — растекаясь по дивану, томно посмотрела она на Ивана. — У меня еще есть.

— А что это? — спросил он.

— Попробуй…

Попав во власть женских чар, Борщов потерял голову, и безучастно наблюдал за тем, как она готовила раствор. Она сама ввела ему раствор…

Подобного Иван Борщов в жизни не испытывал.

Мир изменялся на глазах, и даже обрыдевшая каменная нора представлялась ему чуть ли не цветочной оранжереей, где сам воздух, настоянный на аромате цветов, пьянил и уносил вдаль, туда, где нет земных проблем, и где можно ни о чем плохом не думать…

В скором времени он уже плотно сидел на игле, и не мог обходиться без ежедневной дозы героина.

Шароев, однажды застав его за этим занятием, вырвал шприц и разразился проклятиями.

— Скотина! Мразь! — бесновался он, силком засучив на Борщове рукава.

Обе худые руки химика почернели от синяков, следов недавних инъекций.

На Борщове можно было ставить крест, проку от него уже не будет.

Но, с другой стороны, — эта мысль пришла ему позже, — теперь он находился в полной моей зависимости, и за наркотик мать родную продаст… А взрывнина скоро потребуется очень и очень много…

Спустившись в подвал, Борщов положил на диван два новеньких кейса, сел рядом. В голове беспорядочно роились мысли, и он безуспешно пытался упорядочить их.

«Дъявол! — бил внутри черепа невидимый хлыст, принося ему муки. — Что же делать?!»

Наступило то, что должно было наступить. Пять минут назад к нему заявился человек Шароева, принес эти кейсы и велел к завтрашнему дню снарядить их взрывнином. В каждый килограмма по два, и закамуфлировать. С виду они должны оставаться обычными, и ничем не бросаться в глаза.

— Да вы сдурели! — возмутился Борщов. — Да вы знаете, сколько это?.. Это ж жилой дом запросто можно снести…

— Меня не касается, — ответил посланец и всучил кейсы. — Запомни, завтра за ними придет клиент.

Он ушел, а растерянный Борщов продолжал стоять в дверях. Ему вдруг остро захотелось бежать куда глаза глядят, подальше от родительского дома, ставшего ему тюрьмой, подальше от этого города и Вахи Шароева, которого теперь до смерти боялся. Но бежать было некуда. С недавних пор авторитет выставил в доме охрану, и Иван находился под домашним арестом.

Проклиная давешнюю сговорчивость и Ваху, чьими стараниями он превратился в арестанта, Борщов отправился в лабораторию.

Как ни старался, он не мог найти выхода из создавшегося положения. Воспаленный наркотиками мозг разучился логически думать…

…Подскочив, Борщов сгреб со стола приготовленный шприц с резиновым жгутом. Затянув зубами на руке узел, всадил под кожу острое жало иглы и, краем сетчатки следя, как вожделенный раствор перекачивается в вену, блаженно вытянул ноги.