Ольга Репьева - Необыкновенные приключения юных кубанцев

— Ну и ну! — произнесла Марта. — У меня аж сердце защемило…

— Вот так дела!.. — в растерянности воскликнул и Андрей. — И что, их увезут аж в Германию?

— Всяко может случиться. Но будем надеяться на лучшее. Эшелону предстоит неблизкий путь по российской земле, через зоны, контролируемые народными мстителями. Они наверняка найдут возможность и ребят спасти, и пустить под откос паровоз вместе с награбленным добром.

— А наши, кубанские партизаны узнают про этот поезд?

— Вполне возможно, — ответила Ольга Готлобовна неопределенно. — А теперь вот и ты знаешь. И чтоб не влипнуть в историю, тебе следует уйти завтра с восходом солнца.

В своей комнате Марта ощупью нашла спички, зажгла керосиновую лампу; не успела, вкрутив фитиль, ступить и шагу, как очутилась в объятиях. Притиснув к груди, он отыскал её губы и — впервые за всё время дружбы — поцеловал не «в щёчку». Затем усадил на оказавшуюся рядом кровать и сел сбоку.

— Ещё раз поздравляю тебя с днём рождения и желаю большого счастья. Не против, что поцеловал по-взрослому? — спросил, хотя и знал, что ей этого хотелось давно.

— Не ожидала такой щедрости даже сегодня. Спасибо и давай я тебя тоже расцелую.

— Это в честь того, что ты повзрослела на целый год. Заместо подарка. Думали-думали с ребятами, что бы такое преподнести… Советовали букет роз, но я не схотел: завянут, потеряют вид. Федя присоветовал подарить линзу от бинокля — помнишь, нашли возле убитого комиссара и одна половинка оказалась простреленной; мы её разобрали. — Он достал из кармана завёрнутое в бумажку стёклышко величиной с пятак.

— Какая прелесть! — добавив фитиля и повертев в пальцах, воскликнула она. — Теперь это стёклышко — память о нашем невольном спасителе — будет моим талисманом и самой дорогой для меня вещичкой. Спасибо и давай щёчку!

Снова уселись поглубже, и полилась задушевная беседа. О чём? Ну конечно же о том, какой скучной стала жизнь после разлуки; с каким нетерпением ждали 14 сентября; что за эти полмесяца оба ещё больше убедились, как дороги друг дружке… Тема, старая, как мир, и вечно новая, молодая и волнующая.

Влюблённые, как известно, часов не наблюдают. И лишь случайно глянув на ходики, показывавшие двенадцатый час, гость обеспокоился:

— Слушай, нам же велели не засиживаться! И ещё: где я буду спать — не у тебя же?

— Почему бы и нет. Пойду спрошусь у мамы, она всё ещё у дедушки.

Марта вышла, а он только теперь обратил внимание на обстановку в комнате. Оказалось, что сидит на небольшой деревянной кровати, застланной верблюжей шерсти одеялом. В головах поверх него — подушка, вышитая по углам какими-то цветочками. У окна — столик с книжками, точнее учебниками; один с нерусским названием. На стене — вешалка, задёрнутая занавеской, из-под которой виднеется низ знакомого ему платья: белого, с двумя синими полосками по подолу, ещё какие-то одёжки.

Вернулась Марта со знакомым уже лоскутным одеялом, простыней и подушкой.

— Мама разрешила постелить тебе в моей комнате. На полу. А чтоб не холодило снизу, сложим одеяло вдвое. Подержи-ка за углы.

— Ну, вы даёте, вобще! — хмыкнул он, подчиняясь.

— Теперь ложим вот сюда. Простыню тоже вдвое. Сейчас принесу что-нибудь укрыться.

— Не надо ни простыни, ни укрывачки: я пересплю одетый, — распорядился почему-то Андрей.

— Попрошу в моём доме не командовать! Ты же не цыган, чтоб спать не раздеваясь. Всё помнется, погладить не успею… Может, всё же разденешься?

— Сказал — не буду. Всё! — поставил на своём.

— Ну хорошо, — пошла на уступки хозяйка комнаты. — Сними только хоть рубашку.

— Ладно, рубашку сниму.

Оставшись в майке, Андрей сразу же и лег. Марта дунула сверху в слегка закоптевшее стекло — лампа, пыхнув, погасла; наступила кромешная тьма. Раздевшись, юркнула под одеяло и она. Но спать, увы, не хотелось, и минут через несколько послышался её шепоток:

— Андрюш, ты не спишь?

— Ещё нет. А чё? — обозвался он.

— Мне тоже ни капельки не хочется… И я забыла спросить об одном деле.

— Так спроси.

— Это не одно и не два слова. Можно на минутку к тебе?

— Н… ну, разве что на одну минутку. И чтоб без этих самых… без фокусов.

— Обещаю! — Она тут же вскочила и, в чём была, прихватив одеяло, очутилась у него под боком. Укрывшись сама, хотела прикутать и его, но Андрей вдруг резко отодвинулся.

— Я же просил: без фокусов! — упрекнул грубовато.

— Ты о чём? — не поняла она.

— Ты бы еще без трусов припёрлась! … Зараз же дуй отсюда!