авторов Коллектив - Перо и маузер

Покидали монастырь тоже утром.

При всеобщем затишье начали переправу. И вдруг заговорила батарея. Артиллеристы, приметив в степи беляков, ударили по ним прямой наводкой. Первый же снаряд угодил в самую гущу, разметав их ряды. Батарея долго не смолкала. Противник решил, что красные приготовились к упорной обороне, и потому сосредоточил огонь по монастырю. А стрелки со своей батареей уже давно находились на правом берегу. Наблюдая, как белые атакуют покинутый монастырь, они от души смеялись.

Так прошли эти семь дней. Эйланду, да и другим стрелкам казалось, что прошли безрезультатно. Кавалерия Барбовича и офицерская дивизия Маркова на некоторое время отвоевали левобережье. Говорили, неудача объяснялась неправильной расстановкой, дроблением сил. Как бы то ни было, но это послужило хорошим уроком для будущих сражений, увенчавшихся славными победами.

.,.На следующий день над степью клубились тучи известки. Разборка колокольни шла полным ходом. В ней находили невзорвавшиеся снаряды, глубоко засевшие в стенах. Камни кладки были громоздкие, тяжелые. Сколько народу гнуло спины, надрывалось, пока строилась эта колокольня. А теперь ее ломали, смеясь.

Революция и не такие колокольни разрушала!

— Ну, так как нам быть с теми костями? — спросил рабочий, кивнув на лежавший в стороне мешок.

—- Закопайте прямо тут за свинарником, — равнодушно бросил Эйланд.

— Выходит, не наш был?

— Не наш!

По городу плыл запах дыма и гари. Ноябрьский ветер то там, то здесь вздымал густые тучи золы и пепла. Город содрогался, вспоминая ужасающий пожар прошедшей ночи. Сгорели склады, сгорел пристанционный поселок. Сгорели сотни приземистых, бедняцких изб с прокопченными потолками, серыми соломенными крышами. В одной из них сгорели дети, и от горя помутился рассудок матери.

Вот почему над станцией, над эшелоном, над. гудящими рельсами, над всем городом плыл этот едкий, разящий и отпугивающий чад.

Кое-где еще клубился дым. Временами даже вспархивали красные языки пламени. Там, где вчера стоял поселок, торчали голые трубы, чернели обезображенные печи, обугленные бревна, обгорелые деревья с опаленными ветвями.

А по городу был расклеен приказ Революционного трибунала:

Смерть врагам революции!

Смерть контрреволюционерам, белогвардейцам!

За поджог и попытку взорвать прошлой ночью эшелон с оружием сегодня утром расстреляны следующие лица:

1. Анисимов Сергей Петрович, бывший офицер, белогвардеец.

2. Смирнов Григорий Андреевич, кулак, спекулянт, контрреволюционер.

3. Куканов Евлампий, священник, шпион.

Революционный трибунал предупреждает, что рука

пролетарской диктатуры безжалостно уничтожит всякого, кто посягнет на власть Советов!

Да здравствует всемирная революция!

Студеный ветер голодным волком с воем рыскал по улицам. На вокзале, в соседних бараках дрожали от хо-лода погорельцы — железнодорожники, крестьяне, дети, старики. Их постепенно размещали по квартирам.

Одна за другой колонны стрелков стягивались к станции. Издалека доносилась артиллерийская канонада. Это приближался враг.

Пожар начался вчера незадолго до полуночи, когда город уже понемногу забывался в беспокойном сне. Порывистый ветер расшвыривал искры, горячий пепел перекидывал пламя от избы к избе, от сарая к сараю. Огонь трещал, растекаясь во все стороны. Вскоре с глухим рычанием взметнулись над крышами огненные фонтаны. Они рвались к небесам, плотно прижатым к земле тьмой осенней ночи. Густые скользящие облака озарились алым заревом.

На улицах, по которым на пожар бежали стрелки и перепуганные жители, с каждой минутой становилось светлее... Город окутывал прозрачный, розоватый туман.

Ветер доносил отдаленные раскаты орудий. Звучали они то тише, то громче — будто снаряды рвались уже на окраине. Пламя полыхало, как в раскаленном горне, а среди огней сломя голову носились обезумевшие, насмерть перепуганные люди. В первую очередь каждый стремился спасти самого себя, отдавая огненному вихрю дом, добро, скотину, все самое дорогое...

Сквозь рев бушевавшего пламени слышалось мычание скотины, суматошные выкрики, писк опаленной птицы, скулеж собак.