Курт Циммерман - Таинственная незнакомка

Люсьен Дуриак бежит на своих коротеньких полненьких ножках в порт по хорошо знакомым улицам Марселя. Там стоит так много кораблей! Отец говорил ей, что корабли никто не фрахтует, поэтому матросы и портовые рабочие не имеют заработка. А виновата в этом биржа, которая лопнула. Что такое биржа? Почему она лопается? Иногда отец строил ей карточный домик. Домик разваливался, стоило лишь качнуть под ним стол. Кто же качнул стол под биржей? Лопнувшая биржа находится где-то в Америке. Почему же американцы не следили за ней получше? Отец Пьера — каменщик. Он строит большие дома. Они никогда не лопаются. Быть может, биржа не похожа на обычный дом? Кому она принадлежит? Корабли застыли безмолвно и неподвижно на водной глади Марсельского порта. Одиннадцатилетняя Люсьен обращается к одному из мужчин, которые стоят, молча глядя на воду и корабли: «Ты матрос? Ты был в Америке? Ты видел биржу? Она большая? Отчего она лопнула?» Человек не отвечает. Может быть, он не знает, что ответить? Человек, который побывал в самой Америке, не знает, что ответить?

Нэнси Макпетерсон разглядывает себя в зеркало. Бордовое платье, сшитое специально для первого бала в нью-йоркском отеле «Вальдорф-Астория», выгодно оттеняет ее нежное лицо. Дженнифер заплакала бы от зависти, если бы увидела ее. Жаль, что Дженнифер не приедет. Ее отец проиграл на бирже все состояние. «Это могло случиться и с моим отцом, — думает Нэнси. — После моего шестнадцатилетия он обещал взять меня с собой на биржу. Может быть, он даст мне полезный совет? Это просто замечательно, что по одной бумажке можно выиграть целую кучу денег. Кто в этом ничего не понимает, пусть не суется в это дело, говорит отец. Да, вероятно, есть еще люди, которые не знают, что такое биржа. Что это за люди? Такие, как наш шофер, кухарка, горничная? Эта черная дрянь Сэлли, которая сожгла утюгом мой лучший теннисный костюм, не умеет даже читать! А рабочие на отцовских фабриках? Они, вероятно, тоже глупы, иначе они не стали бы работать на фабрике. А платье действительно чудесное! И зачем ломать себе голову над этими глупыми вопросами?»

Малыш Сэм, крепкий чернокожий подросток, уже несколько дней наблюдает за одетым в красивую униформу коридорным отеля «Вальдорф-Астория». «Негодяй, не хочет даже заболеть, — думает мальчик, — И почему он не сломает себе ногу? Почему он не даст мне тоже подработать? Мама говорит, что, если бы мне удалось получить место коридорного в отеле «Вальдорф-Астория», это было бы все равно что колоссальный выигрыш на бирже». Малыш Сэм знает, что такое биржа. Это когда он может перехватить работу у другого негритянского паренька, если тот заболеет или сломает себе ногу.

За громом и молниями, бурями и непогодами скрывались для наших предков таинственные, могущественные владыки, управлявшие их судьбами. Если кто-то отваживался спросить, что такое молния, ему грозили богами и злыми духами. Современные естествоиспытатели развенчали богов и отвергли духов.

Что такое молния? На этот вопрос ответ найден.

Что такое биржа? В состоянии ли экономисты ответить на этот вопрос? Или они не хотят давать ответа? Неужели никогда не настанет время развенчать богов и отвергнуть злых духов?

Х.Г. »

Фриц Гёбель позвал жену:

«Сядь, Эльза. Прочти-ка, что написала наша Хильда».

Эльза Гёбель прочитала статью очень вдумчиво. Она гордилась своей дочерью. И конечно, она нашла прекрасным все, что ею написано, но все-таки спросила:

«Почему же она сама не ответила на этот вопрос? Может, она тоже не знает, что такое биржа?»

Фриц Гёбель взял у жены газету, тщательно сложил — он хотел сохранить ее.

«Эльза, иногда важнее правильно поставить вопрос. Ответы легко читаются и поэтому легко забываются. А вопросы надолго остаются в памяти. Кто спрашивает, тот размышляет. Хильда хочет, чтобы число думающих людей возросло».

«Одна уже есть!» Эльза Гёбель достала из кухонного шкафа еще одну газету, «Берлинер берзекурир».

«Ну, мать! Ты хочешь сбыть наши акции?» — со смехом спросил Фриц Гёбель.

«Сейчас тебе станет не до смеха. Я не все поняла, Фриц. Быть может, ты поможешь мне разобраться? Или мне подождать, пока вернется наша дочь с зятем?»

Улицы, ведущие к Фридрихсхайн, были почти безлюдны. Видимо, желание провести праздничный вечер в теплой, уютной квартире у большинства людей сильнее, чем потребность в свежем воздухе.

Хильда и Бруно разглядывали дома, магазины и вдруг одновременно остановились у одной из витрин.