Валерий Митрохин - Кентавромафия

У спикера, видимо, были свои, созвучные донтаховским, соображения. Проект проголосовался в парламенте и получил «зеленую улицу». И вскоре, когда весь город был оборудован видеокамерами, ловля угонщиков, бандитов, пытающихся скрыться с места преступления, и прочих нарушителей автомобильных правил превратилась в простую электронную игру. Зафиксированного по ориентировке вели за пределы города, и там брали тепленьким.

Дон Тах в героях не ходил. Всю славу экономиста–гуманиста присвоил себе спикер Флегий Кенэй. Но должное подлинному автору воздал. Полковнику Фиридону Таху было присвоено звание заслуженного историка Таврикия.

Беспокойство усилилось, когда Дон обнаружил пристрастие Годи Кента. То, что он тайком в рукав покуривал, как делали многие и мутаны, и человеки, Фиридона не смутило. А то, что он покупает у Костромы Ясновидящей самогонку и пьет ее лошадиными дозами, успокоило ревнивое чувство Фиридона. Пьяница — для зачатия не годился. Фиридон этот вывод сделал сразу, едва только увидал, как этот самый Кент, зайдя в «Стойло Пегаса» — место тусовок молодых кентавриков и кентавресс — в два приема всю поллитруху прибрал. Налил в бокал с грейпфрутовым соком и осушил без передыха за два раза. Насторожило Фиридона место, где он это проделал. Чего ему лезть в табун, если у него есть, должен быть свой человеческий круг общения. Свои, как говориться, собутыльники. Есть или нет? А что если он одиночка?! А что если он извращенец: вот нравится ему находиться среди чуждых ему существ. Хочется среди неприятных испарений кайф поймать. А почему бы и нет? Ведь далеко не каждый мужик людского рода согласится переспать с кобылой. «Так они называют наших баб и в глаза, и за глаза». Фиридон подошел к стойке и потихоньку, показав бармену — полноценному кентавру — зелененькую десятку, кивнул в сторону Годи Кента.

— Завсегдатай, — едва сдерживая ржание, ответил Коструб рассеянно.

Фиридон проследил за его беглыми косяками и увидел веселую блондинку, явно представительницу человеческой половины населения.

— А поподробнее, — Фиридон снова показал зелененькую.

— Каков показ, таков и рассказ?! — заржал бармен, явно желая обратить на себя внимание толстухи. И, похоже, добился своего. Она поднялась и процокала к стойке своими позолоченными подковками по мраморным, давно не мытым щеткой и порошком плитам.

— Мальчики?! — пропела, хмельно растягивая размазанные краской пухлые губы, как это могут делать лишь белокурые земные женщины.

Фиридон хотел было отдать десятку бармену, но вдруг передумал. Перехватил даму и, сунув ей между сисек червонец, потащил к столику, из–за которого она только что выбралась.

— Мутик! Милашка! Я вас насквозь вижу. У меня большой на этом деле опыт. Чистенький. Чего тебя принесло в эту забегаловку?

— Ищу одного… Он с моей бабой спит. Говорят, он тут часто ошивается. А вот, кажется, он и есть. Прикрой меня. Я посмотрю…

— Зачем он тебе? За бабой надо смотреть, а не за теми, кто из жеребца оленя делает…

— Ну, ты смотри мне! — вдруг нарочито посуровел Фиридон, — не заговаривайся. Я злой…

— Ты?! Я вас всех насквозь вижу и людей и коней. Ты — милашка. Чистенький…Добренький. Налей даме соку…

— Коструб! — крикнул бармену. Тот прислал новенькую официантку. Флора — молодая кобылка, на всех четырех мельхиоровые подковки. Ножками от нетерпения перебирает. Позвякивает цепочками… — Принеси даме соку с наполнителем. Поняла?

— Конечно, только даме твоей наверняка довольно, смотри, сейчас под стол свалится.

— Не твое, малявка, дело. Иди и неси, что сказано.

Фиридон дал денег и сделал вид, что продолжает наблюдение за Годи Кентом.

— Ну, куда ты уставился? Или я тебе не мила? Знаешь, какая Рая заводная. Вообще–то зовут меня — Роя, полное имя Киллироя, а тебя?

— Дон.

Роя расхохоталась так басовито, что Фиридон вдруг подумал, что и она мутана, а не женщина.

— Хочешь, я тебя зарифмую? Хочешь? Забавная рифма просится…

— Уймись, а то брошу! — пригрозил Фиридон.

— Не бросай меня? Я вусмерть хочу тебя, — сказала Роя и оглянулась, ища глазами то ли объект, за которым наблюдал Фиридон, то ли официантку на мельхиоровых подковках.

— Ты что, и в самом деле рогоносец? Ну что вашим кобылам надо еще? Вы же такие жеребцы, загляденье.

— Вот и я о том же. Смотри, вот он сидит у столба, с ежиком седым.