Вадим Шарапов - Доля ангелов

- Что ты сказал, Джон? - Молли Макальпин возникла на пороге таверны и шутливо ткнула Стейка кулачком под ребра. Шутка шуткой, но ткнула ощутимо. - Говоришь, в мою честь корабль назвать нельзя?

- Нельзя, - твердо сказал Джон Стейк, вздыхая и готовясь к обороне. Глаза его подруги потемнели, предвещая бурю.

- Значит, нельзя? Как жрать и в койку, так можно, значит? А как корабль назвать... Я, между прочим, из рода королей Далриады...

- Ага. И трон твой в таверне «Эскалоп», - весьма неосторожно буркнул Стейк.

«Началось!» - в ужасе зажмурился Иеронимус. Крыса, не страшившаяся абордажных атак, мгновенно заняла безопасное место на самой высокой полке. Да, Иеронимус отлично знал, что будет дальше. Хорошо бы на этот раз обошлось без того, чтобы в дело пошел большой котел...

Но чаще всего Джон Стейк просто готовил, и дело обходилось без посудных баталий - потому что котлам, вертелам и сковородам повар находил совсем другое применение. Еще в бытность свою простым юнгой, когда Стейк ходил на «Ягненке» под начальством де Рюйтера, он выучился готовить так, что пальчики оближешь. Старый Джонас по прозвищу Барбекю, кок на «Ягненке», обучил юнгу Стейка всем премудростям готовки в открытом море - и чтобы в любую погоду.

- Запомни, сынок, - гремел кастрюлями Барбекю, успевая почесывать хохолок своего старого и почти совсем лысого попугая по кличке Эскудо, - матрос - не свинья, помои жрать он не будет. Ты можешь один раз накормить команду дерьмом, можешь и второй... Но в третий раз, после тяжелого боя, кто-нибудь попробует твою стряпню и всадит тебе в брюхо нож. Нет уж, я двадцать лет кок, и до сих пор жив только потому, что готовлю как следует. И тебя научу, клянусь своим тезкой Ионой, которого кит пожевал, да выплюнул!

Джонас Барбекю погиб у острова Гернси, когда «Ягненок» изрешетили ядрами англичане, да так, что корабль, превратившийся в дуршлаг, только чудом держался на воде. От камбуза остались одни обломки. Но школа Рюйтера и кока Барбекю не прошла Джону Стейку даром. Чудом выживший, вернувшись в Англию с одной только луженой сковородой своего учителя, он недолго оставался на берегу, и скоро снова ушел в море.

В Порт-Ройяле он познакомился с Молли.

На этом месте плохой рассказчик непременно пустился бы в долгое и подробное повествование о том, как это случилось, и как гордая шотландская девушка полюбила кока, который стал капитаном... Но так делают плохие рассказчики, потому что им нечем заняться, и они готовы травить байки без перерыва. А хороший рассказчик всегда нарасхват.

Поэтому интереснее сказать о том, что стряпня Джона Стейка очень скоро стала притчей во языцех среди «берегового братства» Ямайки и Тортуги. На корабль, где он властвовал камбузом, моряки ломились толпой, каждый хотел не просто помахать саблей, а при этом еще и отведать знаменитого «рагу по-стейковски». Каждый был готов на что угодно, лишь бы оказаться записанным в команду. Были даже те - слыханное ли дело! - кто отказывался от своей доли в добыче, вместо этого требуя добавочной кормежки «от Джона».

Как-то утром, нетвердой походкой возвращаясь из порт-ройялского кабака, Джон Стейк задумчиво подкидывал единственную оставшуюся у него монету - золотой дублон. На крутящемся блестящем диске попеременно мелькали щит и крест, а Джон размышлял о переменчивости удачи. Остановившись у какой-то глинобитной стенки, чтобы отлить, кок уже завязывал штаны, как вдруг услышал яростный лай, рычание и воинственный писк.

Заглянув за угол, Джон Стейк удивленно хмыкнул. Две бродячие шавки, худые - кожа да кости - злобно рыча, пытались ухватить крупную серую крысу, которая прижалась в углу и собиралась, судя по всему, дорого продать свою жизнь. На глазах у Стейка, крыса яростно цапнула одного пса за лапу, а второго полоснула по морде острыми когтями. Шкура у серой бестии уже была вся изодрана собачьими зубами, но сдаваться крыса не собиралась.

Джон Стейк молча смотрел на баталию. Потом вдруг, сам не зная, отчего, выхватил из-за пояса два пистолета (соваться в некоторые переулки без оружия было чистым самоубийством) и разрядил их в собак.

Когда дым рассеялся, и кок покрыл тяжеловесными матюгами пару любопытных, сунувшихся в переулок узнать, что творится, он увидел, что оба пса застрелены наповал, а обессилевшая крыса лежит на земле, но ее бок, кажется, еще чуть-чуть подрагивает.

- Чтоб тебя... - пробормотал он растерянно. Потом порылся за широким поясом и достал оттуда узелок. Аккуратно развернул тряпицу, вынул женские сережки с рубинами и задумчиво повертел в пальцах.