Виктор Шепило - Ночь на площади искусств

Последними по лестнице шли пастор Клаубер и полковник.

— Вы это серьезно говорили?.. Здесь мы выбрали, что будем иметь там… В вечной жизни? Что-то я разволновался…

— Что же вам, безбожнику, волноваться?

Мэр слышал этот разговор и утешил полковника совершенно по-свойски:

— Не волнуйтесь, полковник. Всевышний нас простит. Мы ведь не знали… Хорошо многого не знать. Жизнь — вообще колоссальная иллюзия со множеством ловушек. И я решительно за нее! За иллюзию…

…Мисс Кэтрин пришлось срочно заменить мини-юбку на длинное вечернее платье. Свою новую миссию она восприняла с энтузиазмом. А ее жених — с двойным. Громко, как просил Мэр, она прочитала с главной эстрады названия двух симфоний. Сразу, как было условленно, грянул оркестр, и площадь, не успев ничего осознать, зааплодировала и закричала. Любые произведения были бы встречены овацией. Любые. Толпе все равно. Так думал Ткаллер. Пожалуй, это и к лучшему.

Вскоре было объявлено о необходимости освободить площадь.

Сколько мусора, грязи и всякой всячины осталось на площади после веселой праздничной ночи! Ноги по колено вязли в конфетти. Ветерок гонял карнавальные тряпки, сигаретные пачки, пластиковые бутылки, жестяные банки из-под пива, программки… Как только перекрыли площадь, началась уборка. Шеренга мусорщиков шла рядком, как некогда выходили косари на косьбу. За мусорщиками двигался поливальщик с длинным шлангом — струя била мощно, поливальщик весь перекосился от тяжести и наслаждения. Вскоре вся площадь блестела и сияла.

— Как быстро все убрали! — любовался Мэр, явившийся принимать работу.

— Если б вот так и в жизни человеческой… — не удержался от банальности полковник, — Найти такую метлу, чтобы всю грязь — и сразу…

— Есть такая метла! — с энтузиазмом заявил Мэр, — Музыка! Можете не сомневаться: она верный помощник полиции.

Полковник косо поглядел на Мэра.

— Завидую вам. Вся жизнь прошла в иллюзиях.

Ткаллер мечтал об отдыхе… Но в ближайшее время не предвиделось даже передышки. Для финала бетховенской симфонии нужно было собрать достойный сводный хор, увеличить человек на пятьдесят симфонический оркестр. А тут еще позвонил Мэр и сообщил, что журналисты настаивают именно на встрече с директором зала. Пришлось спуститься на пресс-конференцию в малый зал. Поначалу вопросы журналистов были обычными: довольны ли результатами конкурса, подтвердились ли ожидания… Затем спросили, почему журналистов столько времени держали в неведении и почему так долго заседала комиссия. Ткаллер отделывался ссылками на организационные проблемы. Вдруг во втором ряду встал высокий человек в очках в толстой оправе. Назвался он Даном Крайтоном.

— Господин Ткаллер, каковы на самом деле результаты конкурса?

— Они известны.

— Нет. Это чистейшая выдумка. Каковы результаты на самом деле?

Журналист был спокоен. Более того, он был зло ироничен. Ткаллер понимал, что нужно принять игру, завладеть ситуацией, дать понять, что заявление он всерьез не принимает.

Но он чувствовал, как предательский румянец расползается по его лицу.

— При выходе у всех членов комиссии были настолько фальшивые улыбки, что можно было бы и не оглашать великие симфонии. Тот, кто пишет о музыке и посещает филармонические концерты, знает, что Девятая Бетховена исполняется гораздо реже популярных симфоний Моцарта, Гайдна, Чайковского. Я уже не говорю об увенчанных славой миниатюрах — «Турецком марше», «Элизе», «Музыкальном моменте»… «Лунной сонате», наконец!

— Господин Кураноскэ пояснял, что «Кондзё» принимает во внимание значительность произведений… — Ткаллер понял, что ответ его прозвучал неубедительно.

— Допустим, — сказал Крайтон, — Но у меня, господин директор, есть для вас сюрприз.

— Обожаю сюрпризы, — постарался улыбнуться Ткаллер.

— Начну с того, — признался Крайтон, — что мы, журналисты, оказали сами себе плохую услугу, напоив юного бурундийца. Но нам и в голову не могло прийти, что его не заменят. Когда же невменяемого глашатая гласности все-таки вводили в зал, я незаметно положил ему в карман вот этот портативный диктофон. А вот пленка, которую мы сейчас прослушаем. Или не надо, господин Ткаллер? Может, вы желаете избежать позора разоблачения? Пленку можно и не слушать. Но в таком случае вам необходимо рассказать всю правду — здесь и сейчас.

Ткаллер судорожно соображал — не испытывает ли его Крайтон? Или это в самом деле провал? Крах?