Аше Гарридо - Видимо-невидимо

— Дней много прошло. А времени мало — только что в Суматохе ты прогулял, пропил, проплясал. Вот тебе надвое и кажется. А тебе, стало быть, не больше двадцати лет набежало, — и голос мастера неуловимо соскользнул в утомленное и озабоченное ворчание. — Ну, если это всё, зачем ты приходил, так я бы прогулялся вокруг, обошел бы место, присмотрел бы за ним.

— Так что, пора мне уже? — смутился Видаль.

— А чего бы и не пора, если ты все равно говорить не собираешься толком. Что ж вы так спешите? — вдруг торопливо поклонился мастер. — Даже и чаю не выпив…

Видаль, скрывая досаду, поднялся и размял ноги.

— Да нет, спасибо, — принужденно улыбнулся он. — Пора мне… Дела, дела…

И поклонился быстро, отрывисто, и развернулся, и пошел прочь — сгустившийся туман тут же его и поглотил. Мастер Хо склонил голову к плечу, с любопытством глядя ему вслед. Голос Видаля вернулся раньше его самого, невидимого в жемчужной мгле.

— Нет уж! Ну нет! Слушай, Хо, ты мне эти штучки… Сначала мне объяснил, какой я юнец зеленый, а потом и выдворяешь. Так дело не пойдет. Я с вопросами пришел, я их задать хочу.

— Так задавай, смешной мальчик, — согласился Хо. — Разве тебе кто-то запрещает? Сам отказываешься.

Видаль усмехнулся и уселся на бревно.

— Я вот чего беспокоюсь, — сказал. — Как же ученики взрослеют? Со мной дело темное, сам знаешь. Но как это обычно бывает?

— Как бывает обычно? — удивился Хо. — Ты хочешь знать, как оно не случилось с тобой?

— Ну… да. В этом роде. Со мной. Как оно должно было быть.

Хо вздохнул, снова разворошил угли, отложил прут и вытер руки о халат. И с безграничным терпением объяснил:

— С тобой должно было быть так, как оно случилось. Иначе бы оно не случилось. Ты, такой, каким тебя нашел Хейно, поступил своим единственным способом. Не мог ты по-другому, иначе бы по-другому и сделал бы.

— А если бы мастер Хейно догадался бы? Заметил, что я задумал что-то, стал бы за мной приглядывать.

— Если бы Хейно мог заметить, он бы заметил…

— Удержал бы меня. Не ушел бы тогда один в Суматоху…

— Ты меня слушаешь, когда я говорю? Или зачем тогда? — рассердился Хо. — Я говорю, что ты иначе не мог — а ты чуть дальше подумать и не пытаешься? Ты не мог, и Хейно не мог. Ты и он — оба. Так, как можете — и не иначе. Иначе это были бы не вы. Не ты и не он.

Видаль отвернулся.

— Я понял.

— Ну и всё тогда, утомил ты, а у меня еще работы непочатый край, всё это вот, — мастер Хо широко развел руками, как бы охватывая бесконечные клубы тумана со всех сторон, — и вон то, и вон то — всё обойти и оглядеть надо.

— Я не про это спросить хотел… — угрюмо откликнулся Видаль.

— О! — воздел руки мастер Хо. — Наконец-то! Неужели!

— Да ну тебя, — отмахнулся Видаль, — Что ты со мной как с дитем?

— А ты дитя и есть, забыл?

— Это как посмотреть.

— А я вот так смотрю — когда ты себя вести начинаешь, как дитя, дитя ты и есть. Хотел бочком-бочком к нужному подобраться? Словно и не нужно оно тебе? Думаешь, старый Хо совсем из ума выжил? Нет! Я знать не знаю, о чем ты спросить хочешь — а что ты до сих пор об этом не спросил, я знаю. И все вроде рядом, вроде то же — да не то. Сейчас спрашивай начистоту или уходи. А прежде подумай: если ты с трех раз вопрос задать не можешь — нужен ли тебе этот вопрос?

— Ответ?

— Вопрос, я сказал. Всё, хватит мое время тратить зря, думай теперь быстро — и спрашивай.

— А вдруг я подумаю и не спрошу?

Мастер Хо рассмеялся.

— Я же тебе сказал: ты — это ты. Ты — спросишь.

— Ладно, — смирился Видаль. — Спрошу.

— Подумать только… Неужели уговорил? Мне, недостойному, твой драгоценный вопрос нужен еще меньше, чем тебе самому.

Видаль растер ладонями лицо, досадливо поморщился.

— Что-то я и в самом деле… Прости, Хо. У меня вопрос-то вот такусенький. Сам не понимаю, почему я так вокруг него выплясываю. Как будто попререк груди застряло… и не выдыхается. Про что другое — выдыхается запросто, а про это и дышать не могу.

— Спрашивай, спрашивай. Хочешь, я отвернусь.

— Да ладно. Ты прав. Не мое это дело. Пойду я. Извини, что я тут… Времени столько… Спасибо за рыбу. Да. Пойду.

Он снова встал и зашагал в туман, не оглядываясь. Мастер Хо принялся ворошить угли, сердито ворча.

— Вот пришел… Сам не знает, чего пришел. Даже не собирается сам спрашивать. Всё ему преподнеси и вручи, чуть не против воли — а чтобы он ни при чем! Наглец молодой. Дурак совсем. Эй, стой, стой! — закричал Хо. — Да что же это такое… Пришел, раздразнил — и уходить! Нет уж, теперь спрашивай. Вот же… Ну надо же! Вокруг пальца обвел. Я же его же и умолять должен, чтобы он свой глупый вопрос, который мне совсем не нужен и которого я слушать не хочу, чтобы он мне его задал!