Андрей Малыгин: Зеркало, или Снова Воланд

Да, так вот, продолжая начатую мысль, скажем, что сбылись и другие предсказания главы могущественного ведомства.

Например, вернулось одно из первоначальных и, очевидно, более благозвучное название известной табачной фабрики — «Балканская звезда». А затем, как и говорилось, произошли и другие изменения. В смысле ассортимента и… А впрочем, что понапрасну пересказывать. Приезжайте и поинтересуйтесь сами, убедитесь воочию. Но знаю точно, наверняка, что даже некоторым привередливым датчанам кое-что здесь приглянулось.

И, признаемся откровенно, Шумилов Валерий Иванович приложил к этим фактам свою руку. Постойте, постойте! — воскликните вы. — Какую руку? Ведь могущественный гость предрекал ему, что он скажет здесь свое слово. Так ведь, кажется? И это совершенно справедливо потому, что слово предполагает как устную, так и письменную форму. Согласитесь, что выразиться можно вслух, а можно то же самое и на бумаге записать. Вспомните последние слова Петра Петровича перед тем, как он умчался на тройке: verba volant, scripta manent — слова улетают, написанное остается.

Валерий Иванович теперь уже не занимает тот ответственный пост и в той самой серьезной организации, как когда-то, не состоит по известным и, прямо признаемся, неизвестным для нас причинам. А, словно выполняя ответственное поручение могущественного гостя, стал больше налегать на перо, писать. Но не доклады и всякие там выступления, а, заметьте, тесты художественного содержания.

Да, кстати. Здесь надо сделать одно существенное добавление. После отъезда могущественного гостя, дня так через три-четыре Валерию Ивановичу приснился очень памятный сон. Будто ночью к нему явился почтенный благообразный старец с белой, как снег, пушистой бородой и лучистыми голубыми глазами, который говорил мягким, ласкающим слух языком, называя при этом Шумилова сынком. Говорил он до того интересно и просто, что хотелось тут же все его слова запомнить или уж, по крайней мере, куда-нибудь записать. Валерий Иванович и попытался было его остановить и просил дать возможность перенести умные мысли на бумагу, побаиваясь, что не все запомнит. Но старец вежливо отвечал, что времени у него остается немного и останавливаться некогда, что жизнь — это вечный поиск человеком ответов на интересующие его вопросы и что ответы можно получить лишь в результате непрерывного поиска и глубокого познания того, что тебя окружает. А все, что он ему рассказал, Валерий Иванович обязательно вспомнит, потом. И если захочет, то непременно запишет.

Кое-что из услышанного от мудрого старца Шумилов смог наутро припомнить и записать. И эти строки тому доказательство.

Голубоглазый старик говорил, поглаживая седую бороду:

Никогда, даже в мыслях, не возвеличивай себя. Всегда помни, что ты так же смертен, как и любой безродный бродяга.

Не сей зло среди людей, не мути их разум. Не пытайся с ними заигрывать путем обмана. Это плохо кончится. Непременно.

Нельзя словам придавать так много значения. Они часто отражают лишь внутренний сиюминутный настрой человека. Изменился настрой, поменяются и слова. Голодный человек с одним смыслом и желаниями произносит слово «хлеб». Сытый же совсем иначе.

Нет одной истины или правды на всех. Все в мире относительно. И истина часто имеет столько же оттенков, как и краски цветов при различном освещении.

Абсолютная же истина заключена в абсолютной бесконечности вселенной. Нельзя понять бесконечность, а, значит, и познать абсолютную истину. И разве можно выразить словами суть непознаваемого?

Самые лучшие мысли всегда рождаются в головах мечтателей-идеалистов, которых мы называем мыслителями. Эти мысли и образы предвосхищают то, что имеется в реальности. И лишь через какое-то время воплощаются в жизнь благодарными учениками. Эти мысли и образы есть ничто иное, как духовные зерна, прорастающие в головах других поколений. Иносказательно мыслитель — это сеятель мыслей.

Поговорив недолго с Шумиловым, голубоглазый старец шумно вздохнул, низко поклонился и ушел, а от общения с ним осталось очень светлое и радостное настроение. Кем был этот старик и почему он к нему приходил, так и осталось еще одним безответным вопросом в цепи других многочисленных загадок.

В дальнейшем Валерий Иванович вспомнил и некоторые другие высказывания приятного старца. И что интересно, многое из сказанного им странным образом переплелось с высказываниями могущественного гостя.

На ровном же асфальте перед входом в здание бывшего губернаторского дома, где теперь расположен городской художественный музей, так и осталась то ли английская даблъю, то ли французская дубльве, а, может быть, чисто немецкая буква «вэ». И, согласитесь, а не все ли равно как называть? Главное, что для тех и других любителей иностранной словесности все понятно. Уж что только с ней не пытались проделать, но, как потом все окончательно убедились, совершенно бесполезное занятие. След, оставленный главой могущественного ведомства, оказался просто нестираемым и неистребимым. И надо думать, что местные уфологи вполне естественно приписали появление этого загадочного знака проявлению внеземного разума, то есть инопланетянам. И на здоровье! Кто бы имел охоту спорить.