Тони Кольтц - В поезде с вампирами

Смотри следующую страницу.

Ты собираешься сказать «спасибо, не надо», но, взглянув на вампиров, молчишь. Они перестали танцевать. Золтан смотрит на тебя голодным взглядом победителя, каким кошка смотрит на воробья. Потом оба вампира снова превращаются в летучих мышей и готовы уже спланировать на тебя. И тогда ты решаешься.

— Что мы теряем? — говоришь ты Нине и направляешься к мерцающему ящику.

Внезапно в лицо тебе ударяет порыв колючего ветра, он завывает посильнее, чем ураган. Последнее, что ты помнишь, — это то, что ветер подхватывает вас с Ниной и уносит в черную пугающую пустоту.

Тебе кажется, что ты падаешь. Но сказать точно ты не можешь, потому что ничего не видишь. И ничего не слышишь из-за ураганного воя. Ты только чувствуешь, что ветер несет тебя куда-то, и ощущаешь еще, что чья-то рука сжимает твою руку. Наверное, это Нина? Во всяком случае, ты надеешься на это.

Потом становится светлее, и ты начинаешь различать Нинино лицо. Она действительно держит тебя за руку. Но тут твое сердце обрывается. Ты видишь двух огромных летучих мышей — Золтана и Кармиллу, — догоняющих вас.

Они приближаются. Их острые, как кинжалы, клыки сверкают. Их красные губы влажны и шевелятся. Они протягивают к вам свои когтистые лапы…

Открой страницу 93. *

Вы взбираетесь на вершину Цыганской иглы и наблюдаете на фоне закатного неба руины замка Золтана. Цыгане разводят огромный костер, Нина достает из ящика картину, а ты извлекаешь из своего ранца Звезду Лулуво. Нанош устанавливает картину так, что она смотрит на замок и одновременно освещается костром. Своим кинжалом он рисует глаз на земле, между картиной и костром, и ты помещаешь свой кусок хрусталя на место зрачка.

Взявшись за руки, вы окружаете костер.

— Теперь мы готовы их встретить, — сурово произносит Нанош, — но помните: костер не должен погаснуть. Если это случится, мы погибли.

Воют волки. Стаи летучих мышей кружат над вами, почти задевая ваши головы. Но они не нападают на вас. Поднимается ветер, хлынувший дождь угрожает загасить костер. Но вы все время подбрасываете в него поленья и поддерживаете огонь.

В полночь раздается крик Наноша:

— Поднимайтесь! Мы должны петь и плясать!

Вы движетесь в танце вокруг ярко горящего костра и поете во весь голос.

Снова волчий вой, и теперь вы видите над собой двух чудовищных летучих мышей. Это вампиры! Они кружат над костром, он притягивает их, как солнце притягивает кометы. У одной из летучих мышей на шее гелиотроп. Его страшный ярко-красный отблеск падает на вас свинцовой тяжестью и пьет вашу энергию.

Открой страницу 79. *

Ты слышишь хлопанье огромных крыльев и видишь двух гигантских летучих мышей. Они опускаются на пол рядом с вами и превращаются в мужчину и женщину. Мужчина хватает миссис Уэст и перекидывает ее через плечо, как мешок. Та кричит и брыкается, но он не обращает на это внимания.

— Прошу простить мне мои дурные манеры, — извиняется он, — обычно я не появляюсь так неожиданно перед своими… ну скажем, новыми знакомыми. Но эта дама похитила нашу вещь, наш гелиотроп, и должна вернуть его нам.

Он идет к двери.

— Да, совсем забыл. Вы, конечно, хотите знать, кто мы такие. Я граф Золтан, а это моя жена, графиня Кармилла.

Он быстро уходит, унося с собой миссис Уэст.

Кармилла остается. Ее лицо дергается от ярости и напоминает клубок змей.

— Гелиотроп! — визжит она. От ее визга холодеет кровь. — Где он?

Открой страницу 67. *

Из ящика, в котором находится картина, слышится крик боли. Вампиры начинают вальсировать в более быстром темпе.

— А почему вы не включили музыку? — спрашивает Золтан. — Разве нельзя сделать это для друзей?

— Мне очень хорошо и без музыки, — говорит Кармилла. — Лазеры действуют на меня как освежающий душ.

Картина снова издает крик, крик бесконечно печален. В ответ Нина судорожно всхлипывает. Но, как и ты, она не может ни говорить, ни двигаться.

Единственная лампочка, освещающая вагон, лопается. Лазеры тоже отказывают. Но темнота длится всего несколько секунд. Потом появляется свет… Кроваво-красное мерцание исходит откуда-то из-за картонок. Оно бьется и пульсирует, словно человеческое сердце.