Саша Ангел - Изнанка капли

Подношу глаза к обратной стороне прозрачного дна и смотрю. Стоит немного наклонить стакан, и они сваливаются в одну кучу, в другую сторону— они перемещаются туда.

Мне не нравится этот напиток, но я делаю раз за разом глоток, стараясь не выпить случайно вместе с чаем пару мертвых людей.

Ужасный вкус, терпкий, отдающий с каждым глотком все больше мертвечиной и землей. Но это все, что у меня есть, а поэтому я допью этот стакан до конца.

А потом налью себе и еще и буду заново смотреть на минутную трагедию жизни в моем стакане.

Этих маленьких людей не спасти, это только предсмертные судороги, и все они погибают, будучи заваренными, а в стакан попадают только еле живые, состоящие из агонии будущие мертвецы.

Делаю последний глоток.

Бесцельная прогулка по городу как превращение себя в единственную частичку хаоса среди продуманного и точного движения.

Лучше свернуть с многолюдных улиц туда, где никого нет. Во дворы.

Уже темно, и свет фонарей выхватывает свой определенный участок местности, и половину пути ты идешь сквозь сумрак, а вторую – через освещенные сегменты.

Освещенные, светлые участки позволяют разглядеть все вокруг, но мне всегда больше нравилось идти по неосвещенным, скрытым темнотой местам.

Мне так спокойнее, несмотря ни на что, хотя все же сегодняшняя прогулка не приносит того облегчения, которое я обычно испытываю во время нее.

Тогда я пойду в свое любимое место. Ускоряю шаг и все быстрее приближаюсь к началу разветвленной системы переулков и дворов. Ныряю туда и иду по ставшей привычной дороге. Звуки городской жизни отступают от меня. Еще один поворот, и я на месте – ничем не примечательная арка в переулке.

Пройдя сквозь нее, я выхожу на равнину, поросшую зеленым сочным вереском и травой. Здесь тоже ночь, но небо полно звезд, так что мне все прекрасно видно. Ветер слегка колышет траву, и каждый мелкий шорох объединяется с другими, образуя мягкое шуршание, что отдается в каждой клеточке моего тела. Это меня успокаивает.

Несмотря на этот шум, здесь очень тихо. Все звуки словно не касаются моего слуха. Ложусь на траву и закрываю глаза. Не чувствую движения времени. Никого, кроме меня, нет. Я скрыт темнотой, но и с закрытыми глазами мне все видно.

Равнина дышит и поет, создает музыку вместе с существами, живущими здесь. Сегодня я привношу в эти бесконечные мелодии стук своего сердца.

На меня из прямоугольной рамки смотрит человек. Затем, не выдержав, отводит глаза и уходит. А я продолжаю пристально следить за ним.

Он со всех сторон окружен большими рамками и точно не знает, куда ему направиться. Поколебавшись, он решается и протискивается сквозь одну из них. По дороге доходит до движущейся коробки, внутри которой грудой свалены рамочки поменьше, в одну из которых он вписывается, заплатив за это.

У него есть цель, по его сосредоточенному, несколько замкнутому выражению лица это чувствуется. Коробка, бренча своим содержимым, сползает вниз по путям. Проходит сквозь несколько больших рамок и останавливается внутри одной из таких.

Мой друг выходит и по узким подземным коридорам идет до пункта назначения. Несколько раз он преодолевает рамки, светящиеся красным. После одной из них он вместе с множеством других людей оказывается на поверхности. Людским потоком его выносит к большому зданию.

Он заходит туда, поднимается по многочисленным и запутанным лестницам на самый верх. Новая рамка принимает его.

Здесь его место. Он заметно успокаивается в тишине этого места. Садится и приступает к своей работе. Берет в руки белые рамки и заполняет их, а затем откладывает в сторону. Так проходит целый день. Из одной стопки в другую. Заполненные – к заполненным, а бракованные или неправильные – на выброс. Вот и вся его работа.

Да, все это ерунда. Прости меня, друг. Это я, я, заполняющий рамки белых листов бумаги раз за разом. Это и есть моя работа.

Мой левый глаз начали сотрясать первые схватки. Роды начались. Хватаюсь за глаз, чувствую, что боль больше, все больше и больше охватывает меня.

Я еще дома, нужно скорее добраться до места, пока все не закончилось. Выбегаю из дома и со всей доступной мне скоростью несусь в сторону набережной. Должен, должен успеть.

Веко над левым глазом начинает трескаться. Боль становится просто невыносимой. У меня осталось совсем немного времени. Сумерки начинают затуманивать все вокруг. Левый глаз закрыт, а правым я вижу все очень размыто и мечусь из стороны в сторону, пробегаю одни и те же дворы по нескольку раз – словно бегаю кругами.