Роман Гребенчиков - Очаг

– Я здесь домохозяйка из-за этого мудака! – Она демонстративно выпила из горла. – Так что имею полное право.

– Отвратительно! – Миша встал с дивана и стал ходить кругами, рассматривая предметы на полках и шкафах. – На тебя невозможно смотреть! Просто посмотри на себя – кем ты стала?

– Не знаю, кто я, но ты стал вредным и нудным стариком, после того как вступил в свою секту! Раньше ты был солидным мужчиной, а сейчас смотрю на тебя – и не верится, что я тебя любила!

Миша ничего не ответил. Он старался не смотреть в сторону Маши, поэтому старался разглядывать предметы на полках. Остановился только на фотографии, на которой запечатлены два молодых кудрявых близнеца.

– Я даже не заметил, когда он подстригся, – сказал Миша.

– Не хотел иметь ничего общего с братом. Марк давно уже крышей поехал – страшно представить, что у него после пожара в голове. Боюсь, эта поездка на Север – только начало.

– Да вроде, когда говорили снаружи, был нормальным.

– Поверь, это обманчивое впечатление. Когда загоняли гроб в печь, он наблюдал за всем с каменным лицом. Даже в один момент показалось, что он улыбается. Поверь, Миша, это жуть как страшно!

– Хорошо. Только тогда ответь: ты всё равно хочешь оставить Настю ему, если уж утверждаешь, что он такой ненормальный?

– Это его дочь, не моя! Пусть что хочет, то и делает с ней. А я устала с ней нянчиться, пока он пропадает. Миша, я жить хочу, а не сидеть взаперти! Не такой жизни я хотела.

– А какой? Вечно прыгать и плясать по клубам? Маша, пора повзрослеть! Не кричи ты на Настю при любом случае – быть может, вы бы нашли общий язык. Постарайся полюбить её. Тогда вы принесёте друг другу только счастье.

– Тебе совсем в твоей церкви мозги промыли! Послушай себя. Да она вся в отца – так же вечно в облаках витает. Ей говоришь, а она не слышит. Я постоянно в ней вижу его. И если я полюблю её, то снова полюблю его, а этого я не хочу – хватит с меня!

– Да ты даже не пытаешься…

В кармане Миши зазвучал рингтон телефона.

– Поговори с ней, Маш, спокойно и без требований. Подружись с ней. – Он поднял мобильник и ответил на звонок. – Максим?

Адвокат расхаживал по комнате из стороны в сторону, иногда отвечая короткими фразами своему собеседнику на другом конце провода.

– Да… А что она вообще там делала?.. Твою ж мать! Хорошо, я заберу её.

Он отключил телефон и убрал его обратно в карман.

– Маша, прости, но мне надо ехать.

– Езжай. – Маша лишь махнула пустой бутылкой.

– Даже не спросишь, куда и зачем?

– Знаешь, Миша, мой интерес к тебе пропал уже достаточно давно. Так что вали, как и Марк, куда хочешь. Мне плевать.

– Маша…

Она снова направилась на кухню, показав на прощанье средний палец.

– Ты знаешь, где выход.

Невыносимая жара… Просто адское пекло! Лето выдалось аномально тёплым. На небе отсутствовало малейшее проявление облачности, и под этим испепеляющим солнцем невозможно было существовать. Но мне было необходимо ехать на север – к маленькой надежде на прохладу.

Возможно, я действительно лукавил. На самом деле я бежал от тех неприятностей, что ожидали меня в Ястребске. Мне хотелось свалить как можно дальше от того безумия, которое устроил поджигатель. До трагедии в «Очаге» жители города закрывали на смутьяна глаза, но пожар в ресторане словно привёл всех в чувство – люди вышли на улицы, требуя крови. Судя по всему, моей. На выезде из Ястребска я встретил группу пикетирующих граждан с плакатами: «Кто виноват?», «Почему сейчас?» и «Штерна к ответу!». Места мне в городе больше не было.

Я уезжал вместе с Кирком, который увязался за мной в это путешествие против моей воли, но я ничего не мог с этим поделать. Он практически всегда был самой большой занозой в моей заднице и моей самой страшной тенью.

Сколько я его помню, Кирку всегда было всё нипочём. Даже в этот жаркий день он продолжал носить своё задрипанное пальто. Выцветшая и растянутая ткань, куча пятен непонятного происхождения, тошнотворный запах – этой убогой тряпке давно уже пора было на свалку, но Кирк продолжал её носить. «Вторая шкура» повидала почти всю его жизнь, и сбрасывать он её не торопится. Порой я даже жалел, что мы с Машей подарили ему это пальто, – даже в эту поездку Кирк не снимал его.

Вот и сейчас, в привычной щёгольской манере, он устроился на пассажирском сиденье, закинув ноги на приборную панель. Долго шарил по карманам, пока наконец не выудил пачку сигарет и зажигалку.